|
Один из смыслов последнего утверждения состоит в том, что эзотерическое знание о возможности обходиться без отрицательных эмоций очень легко перепутать с общепринятыми этическими представлениями. Во всей нашей культуре (почти во всех ее разных субкультурах) нам, вроде бы, вменяется в обязанность противостоять отрицательным эмоциям: считается, что проявлять их "нехорошо", нужно их сдерживать, а лучше вообще не испытывать: хорошим девочкам и мальчикам это не пристало. Однако когда нам говорят: "Веди себя хорошо, то есть, в частности, не проявляй, а лучше даже не испытывай отрицательных эмоций", – мы сталкиваемся со странной вещью. С каждой конкретной и определенной отрицательной эмоцией в какой-то данный момент, мы, пожалуй, могли бы справиться (за исключением каких-то крайних случаев). То есть не то что можем, – но, именно "могли бы". Но если мы посмотрим непредвзято и честно на свою реальную жизнь и на реальную жизнь наших ближних и дальних, родных и знакомых, то увидим, что отрицательные эмоции в целом, – как ткань, как сеть, мало поддаются нашим слабеньким рассудочным попыткам сдерживаться. С этой тканью или сетью реально никто вокруг нас не справляется, и мы сами не справляемся. Соответственно все "этические" установки по этому поводу не только бесполезны (хотя, и выполняют до некоторой степени сдерживающую функцию), но, по сути дела, являются большой ложью. Эти установки, – как всем на самом деле понятно, – не предназначены для того, чтобы действительно выполняться. И на эту ложь люди соответствующим образом реагируют Как бы принимая установку "в принципе", средний интеллигентный (а уж тем более неинтеллигентный) человек совершенно уверен (если вообще об этом задумывается), что отрицательные эмоции – это на самом-то деле вполне нормально, "мы же не ангелы", "все люди так живут", – и люди действительно так и живут. Таким образом, если утверждается, что жить без отрицательных эмоций – нормально, а переживать и выражать их ненормально (это опять про отличие "обычного" от "нормального"), причем утверждается всерьез, а не в качестве заведомо лживой, но "правильной" (то есть – псевдоправильной) установки культуры, то нужно остановиться и заметить, что без особых пояснений непонятно, что же имеется в виду. По-видимому, за этим должна стоять определенная система идеологических представлений, и лишь в ее контексте такое утверждение получает свой смысл. Здесь и появляется необходимость в теории (или теориях), к которым мы позже перейдем. На представлениях Гурджиева или Успенского я останавливаться не буду (может быть, кто-то захочет взять себе такую тему для курсового реферата: "Отрицательные эмоции и работа с ними по Гурджиеву-Успенскому"), а расскажу, как выглядит эта тема с точки зрения принятых в нашей мастерской теоретических положений. — 91 —
|