Поверженный разум

Под нагромождением вздора, порождаемого разного рода болезненными творениями, таится ошибочная теория, которая отождествляет счастье с наслаждением. Она создает некое пугало, чтобы с легкостью его изничтожить. Если быть счастливым означает пить, есть, спариваться и спать сколько душе угодно, то человек, разумеется, испытывает искушение прославлять несчастье. Но Стюарт Милль[78] уже обратил внимание на одну ясную вещь: „Свинья стремится к свинскому счастью“. Ведь это не человеческое счастье, кроме тех случаев, когда человек успел абсолютно деградировать. Я уже говорил, что счастье человека — гармоническое удовлетворение двух великих стремлений: к благополучию и созиданию. К двум вещам. Это противоречивые желания, и часто мы желаем выбрать что-то одно, вместо того чтобы попытаться сохранить равновесие. Благополучие или созидание. Страдание или банальность. Я хочу, чтобы вы правильно меня поняли: усилия, предпринимаемые танцовщиком у станка, для того чтобы достичь легкости, souplesse [79], не являются страданием. Это тренировка: создание возможностей для осуществления замысла. Страдание — это боль без выбора и без смысла. Мы должны сочетать несхожие импульсы. Человеческое существо в равной мере создано для эгоизма и альтруизма, для игры и серьезной работы, для наслаждения и великих свершений, для одиночества и общения. На него оказывают действие центростремительные и центробежные силы. Приведение к гармонии этих противоречивых элементов требует серьезных усилий разума. Для того чтобы описать их, я хочу вспомнить одно слово с богатейшей историей: мудрость.

Мудрость — это разум, настроенный на достижение как личного счастья, так и политического, то есть справедливости.

Во всех культурах — как минимум во всех, с которыми я знаком, — древних и современных, восточных и западных, религиозных и светских, особенно ценился этот тип разума, который понимает смысл ценностей, усваивает опыт и воплощает на практике то, что считает наилучшим. Мудрец не тот, кто много знает, а тот, кто действует мудро. Это сознательно избранный способ бытия, обдуманная личная программа, талант задавать правильные вопросы и искать хорошие ответы. Это поэтика жизни.

Какова его внутренняя основа? Я понимаю под мудростью соединение мощных творческих энергий. Мое определение созидания очень просто: созидать — значит сделать так, чтобы нечто ценное, чего не существовало ранее, стало существовать. Не бывает плохого созидания, говорил Ортега-и-Гассет. На самом деле сотворение чего-то дурного является не созиданием, а разрушением. Боль, ограниченность, бессмысленность — вот наши вечные враги. История человечества должна описать нашу борьбу с ними.