Никто нигде

* * *

Однажды, много лет назад, я нашла котенка в мусорном баке. Я принесла его домой; но он был чем-то болен, я не знала, как за ним ухаживать и чем лечить, так что он скоро умер. Теперь для меня настало время вновь заглянуть в тот мусорный бак.

Я смотрела на банку кошачьих консервов в свете настольной лампы, пока не погрузилась в сон. В этом сне я была подростком Кэрол; стоя в углу, я болтала с компанией друзей. Неподалеку стоял большой мусорный бак, и из него доносилось какое-то шуршание. Кэрол не обращала на него внимания; она говорила все быстрее и быстрее. Почему-то очень важно было, чтобы все слушали только ее и никто не заметил бы шуршания в мусоре. Мало ли что там? Может быть, просто крыса.

Крышка бака распахнулась; оттуда вывалилась девочка лет четырех, грязная, в рваном платье. Кэрол встала к своим друзьям спиной — живая стена между девочкой и ими. Глядя на девочку, произнесла одними губами:

— Вот ты и дома.

Девочка забилась в угол; взгляд ее метался, она готова была бежать.

— Все хорошо, — проговорила Кэрол. — Обещаю, они к тебе не подойдут. Даже я не дотронусь до тебя.

С этими словами, не оглядываясь, она двинулась прочь. Девочке протянула руку, но не стала оборачиваться, проверяя, идет ли та за ней. Не глядя на нее, девочка подбежала и взяла ее руку. Девочка все время оглядывалась через плечо, когда они шли вместе.

* * *

До сих пор Донну для меня символизировали котята; теперь мое сознание признало, что она — человек, пусть и маленький. Столько лет спустя Кэрол наконец вернулась в парк и увела Донну домой — в «их мир». Кошачьи консервы мне больше не требовались. Донна стала человеком — и человеком останется.

Уилли сделался для нее матерью, источником поддержки и ободрения, а Кэрол обещала надежно оберегать Донну от назойливых толп незнакомцев. Однако предстояла еще одна битва. Уилли должен был принять Кэрол.

К этому времени у меня сформировалось отчетливое сознание своего «я», и я понимала, что с «персонажами» как чем-то отдельным от меня пора расставаться. Однако я еще не была готова повернуться к людям.

В одном магазине я наткнулась на потрепанную мягкую игрушку. Она лежала в коробке с подержанными игрушками, вытертыми, поломанными или рваными. Существо неопределенного вида — какой-то гибрид собаки, кролика и овцы, с голубым бантом на шее. Лет ему было, должно быть, пятнадцать-двадцать, и стоил он двадцать пенсов. Я купила его и назвала Пес-Попутчик. Ему предстояло, как моим «персонажам», везде путешествовать со мной. Он должен был стать моим мостом к живым существам за пределами моего собственного тела.