|
Все, кто знал Дэвида, его презирали, и это означало, что я, даже если бы набралась храбрости, ни с кем не смогла бы поговорить — никто не готов был терпеть его общество так долго, чтобы успеть подружиться со мной. Я думала о Тиме, и по лицу моему беззвучно катились слезы. — Что еще с тобой? — рявкал Дэвид. — Ничего, — отвечала я, рисуя на лице улыбку. Мне так страшно не хватало Тима! Только мысли о нем меня поддерживали. По иронии судьбы, все тот же страх близости, разлучивший меня с ним, теперь мешал мне вернуться. * * *Мы оказались на другом конце Австралии. Я была совершенно одинока, сломлена и разбита. В тропиках на севере страны наступил сезон дождей. Я страшно ослабела — не могла даже ходить дольше нескольких минут, начинала задыхаться, чувствовала слабость и головокружение. Дэвид съездил на мои деньги к своей сестре, а потом растратил средства, предназначенные на перегон моей машины к нашему новому месту жительства. Работать он по-прежнему отказывался. Мы поселились было на стоянке фургонов, но и это оказалось для нас слишком дорого. Когда мы скитались в поисках квартиры, одна женщина предложила нам комнату в обмен на обучение английскому языку ее племянника. Дэвид предложил мои услуги. Комнату мы получили бесплатно, в обмен на обучение Карлоса. Честная сделка, думала я. Выяснилось, что Карлосу десять лет и грамотой он не владеет не только по-английски, но и на своем родном греческом. Я была очень слаба: чтобы набраться сил для ежедневного двухчасового урока с Карлосом, мне приходилось весь день проводить в постели. В то время я еще не знала, что жестоко страдаю от множественных пищевых аллергий и, в результате, от недоедания — мой организм практически не усваивал витаминов. Карлос был чудесным мальчишкой. Я его полюбила, а он и его сестра полюбили меня. Дэвид ревновал страшно, но сделать ничего не мог — бесплатное жилье важнее. Карлос быстро усваивал грамоту, и даже в тогдашнем моем состоянии это порождало во мне гордость — а гордость взывала к той части моего «я», что только и могла вытащить меня из этого болота. Я нашла в себе смелость написать Тиму. Письмо было короткое, сухое, без обратного адреса. И все же само то, что мне хватило на это смелости, подтолкнуло меня сделать следующий шаг. Я сказала Дэвиду, что уезжаю. Дэвид, ничего не заподозривший, решил ехать со мной. Мне пришлось продать машину, чтобы купить билеты для нас обоих. Я возвращалась в свой родной город. * * *Мы сняли комнату на заднем дворе какого-то дома. Комнатушка была маленькая, тесная — но, по крайней мере, я снова была дома. Позвонила матери Тима, сказала, что вернулась. Она спросила, не хочу ли я увидеться с Тимом. Я ответила, что пока не уверена. Она рассказала мне, что Тим был очень расстроен моим отъездом; она уверена, он будет рад узнать, что я вернулась. Я попросила передать ему, что у меня все хорошо, и повесила трубку. — 112 —
|