Мёд и яд любви

Но главное, куда более сложными стали люди и их запросы, и это в корне переменило всю атмосферу личной жизни, всю почву человеческих чувств. Самые проницательные умы Европы ощутили это еще в начале нашего века. В двадцатые годы английский философ и математик Бертран Рассел в своей книге «Брак и нравы» выдвинул идею, что чем сложнее делаются люди, тем короче у них счастье.

Чем проще люди, говорил он, тем легче и проще им друг с другом. Гораздо труднее людям с многогранными вкусами, взглядами и интересами: они стремятся к тесному душевному сродству, но достичь его им сложнее. «Чем цивилизованнее становятся люди, — писал Рассел, — тем меньше они способны к длительному счастью с одним и тем же человеком»[125].

«Фрейд в работе «Будущее одной иллюзии» говорил:

«Прирост культуры внутри человеческого рода происходит за счет убыли счастья у отдельных его членов». Можно ли разрешить в будущем это противоречие?» (Общежитие МГУ на проспекте Вернадского, январь, 1980.)

Наверно, и Рассел, и Фрейд во многом правы в своих мыслях, правы чисто психологически. Чем проще внутренний мир человека, тем легче у него возникают радостные эмоции и тем легче они правят им. Детская простота души служит одной из главных основ счастливого детства, и для детского счастья нужно куда меньше усилий, чем для взрослого.

Чем сложнее психика, тем больше ее слагаемых участвует в создании радости — и тем вероятнее их срывы и сбои. Чем глубже и разветвленнее сознание — призма, которая везде видит противоречия, — тем труднее достаются человеку радости, и тем труднее им править в его внутреннем мире. Возможно, есть психологический закон, по которому простая психика получает много радостей от немногих усилий, а сложная — мало радостей от многих усилий.

Впрочем, дело здесь не только в простоте или сложности пуши, психики, а и в ее внутренней согласованности, внутренней гармонии или разладе. Если простая психика — и у детей, и у взрослых — «дистонна», разорвана противоречиями, то ей тоже нужно для радости много усилий. А сложной психике, которая внутренне гармонична, «синтонна», достаточны для радости средние, умеренные усилия.

И потому вернее, видимо, сказать: гармоничная психика получает максимум радости от минимума усилий, а негармоничная — минимум радостей от максимума усилий. Это, пожалуй, один из главных законов счастья, один из его основных психологических механизмов.

Конечно, простой психике легче сохранять свою гармоничность, чем сложной. Возможно, тут действует общекибернетический закон: когда в системе возрастает число элементов, трудность управлять ими (то есть согласовывать, гармонизировать их) растет в квадрате. И потому для взрослой счастливости всегда нужно усилий в квадрате больше, чем для детской, а для нынешних усложненных взрослых — еще на степень больше...