Завтра я всегда бывала львом

На значение симптомов можно взглянуть еще и с третьей стороны, а именно как на привычки или как на то, что компенсирует нам бессмысленность жизни. Ведь как бы скучна ни была жизнь пациента с диагнозом «шизофрения», ёму все-таки нужно как-то проживать свои дни. Мне нужно было заняться каким-то делом, о чем-то говорить, а поскольку дела не было и говорить было не с кем, мне приходилось что-то придумывать. И поскольку часто дела для меня находилось слишком мало, и говорить или думать было, в общем-то, не о чем, взамен всего прочего у меня были мои симптомы, тут им и находилось подходящее применение. Они давали хоть какое-то содержание скучной жизни и, на худой конец, когда говорить почти не о чем, можно было поговорить хотя бы о них.

Я знаю, что некоторые из моих голосов относились к этому роду. Эти голоса помещались на самой грани между сном наяву и фантазией, обыкновенно они были приятными и расцветали пышным цветом, когда я скучала. Над этими голосами у меня был определенный контроль, и я это ощущала. Это были мои «послушные» голоса, я вызывала их сама, по желанию, они напоминали мне те фантазии, которые приходили мне в голову, когда я в одиночестве коротала время на школьном дворе, не имея возможности с кем-то поговорить. В периоды строгой изоляции голоса множились, а однажды, когда мне два с половиной месяца, целых десять недель, пришлось провести в изоляторе, их стало очень много. В тот раз под конец ко мне даже стал приходить и рассказывать мне сказки умерший лет 12-13 тому назад папа. Ведь мне было так одиноко и горько, что мой мозг отчаянно тосковал по тому, чтобы чем-то себя занять, желательно чем-нибудь добрым. И мозг выдал мне желаемое. Папины сказки были добрые.

Другие симптомы тоже иногда использовались с такой же целью. В одном страшно скучном отделении, где был очень хорошо налажен контроль и совершенно отсутствовали какие бы то ни было вызовы, я использовала большую часть своих интеллектуальных способностей на то, чтобы раздобыть предметы, которыми можно нанести себе физический вред, незаметно присваивать их так, чтобы не заметила сиделка, осуществлявшая постоянное наблюдение, и находить в палате все новые тайники, которые не были бы обнаружены при обыске. Членовредительство как таковое имело другой смысл, а вот охота за предметами, умение выбрать то, что может пригодиться для задуманного, придумывание способов, как можно их стащить, как разбить что-то, не наделав шума, когда и как припрятать - вот это служило в основном для того, чтобы развлечься. Говорят же, что безделье - корень всяческого зла. И хотя в данном случае корень, уж точно, был не в нем, и не оно было тут главной проблемой, ничего хорошего от него все равно не было.