|
Если бы я был самоактуализирующимся человеком, я бы уперся рогом, настоял и пропихнул бы свой искренний текст и — и что? А то, что вы, очень возможно, этих строк уже бы не читали. Потому что вы не захотели бы читать эту книгу — она вам как-то не понравилась.
Вместо этого я дождался утра, когда оказался не выспавшимся, но не стал делать зарядку и не пошел обливаться, а — тупо засел за компьютер, ссутулился, почувствовал себя усталым, старым и совсем покойным Академиком, глаза неподвижно в одном направлении, вошел в поток... — и после этого абсолютно искренне из меня вылился совершенно не мой текст. "То, что меня пригласили печататься в серии "Мастера психологии" — для меня, не скрою, очень лестно. Думаю, что этим приглашением я обязан..." Полился гомеровский эпос и прочие долгоговоримые слова на слабом старческом дыхании... То есть это текст, написанный мной, и даже рожденный искренне — и, тем не менее, совершенно не мой, а тот, который был нужен вам на первых страницах солидного издания. В общем, социальные ожидания значимых индивидуумов и референтной группы в целокупности потребовали перестроить не только перцептивные паттерны восприятия ситуативных доминант статусного характера, но и сущностные, экзистенциальные характеристики субъективного самоощущения личности.
Сколько стоит самоактуализация за чайным столиком в сталинское времяМожно долго вести теоретические споры о том, какой способ жизни лучше или хуже вообще: самоактуализация или манипуляторство. Как все споры "вообще", на мой взгляд, это немного беспредметное препирательство. Думаю, правильнее ставить вопрос конкретно: что, какой стиль жизни продуктивнее в это время, с этими людьми и в этой обстановке.
Тем не менее. Совершенно случайно в старых журналах встретился с Борисом Агаповым, "Воспоминания о Японии, 1945—1946 годы": начал читать и не смог оторваться от разговора с честным и умнейшим автором. Однако здесь, для целей книги, приведу только одну его короткую зарисовку о его друге, Шурике Нуркевиче. "Теперь он зарабатывал скудно. Ему давали статьи для энциклопедий, и он их рецензировал и правил. Огромная память и эрудиция затрудняли работу: все казалось ему недостаточно серьезно, сделанное вчера виделось наивным сегодня; каждая статейка, к нему попадавшая, обрастала библиографией, литературой, переводами, обобщениями... Он изучал тему так, как если бы готовил диссертацию, — вдохновенно и с наслаждением. Иначе ему было неинтересно. А потом сдавал жалкую страничку чужого текста, не зарабатывая ни положения, ни денег. "Бехайм Мартин (1459—1507), немецкий географ, создавший "земное яблоко" — первый глобус, известный в истории науки..." Сколько дней провел он в Ленинке с этим Мартином, сколько книг и статей на четырех языках прочитал, сколько передумал, перемечтал о великих путешествиях, как мечтает настоящий мальчишка, настоящий ученый! А жить-то не на что... — 166 —
|