Чаще, однако, я чужими походками не развлекаюсь, а примеряю их к себе. Пристроившись за толстой тетей с авоськой и войдя в ее ход, тяжелый и немного враскоряку, я понял, что тоже хочу есть колбасу для тела и посмотреть для души серию про красивую любовь не у нас. Подпрыгивая за ребенком то левым, то правым боком и нетерпеливо подергивая так же плечом и запрокидывая вертящуюся голову к маме, я понял, что душой я еще в детском саду и до метро ужасно длинный путь. Ссутулившись за группой подростков, также резко пихаясь и делая выпады локтями, я почувствовал, как будет клево набить кому-то морду, после сплюнуть и закурить, держа сигарету между двумя пальцами. Куда прешь, харя, ну ты, долбанутый! Все, душевная разминка закончена: разогнулся, собрал нормального легкого и делового Козлова, развернул царственную осанку и расслабил лицо улыбкой потеплее. Четыре личности за четыре минуты. Четыре правды. Какая — истинная? Говорят (да что там "говорят", я сам это прекрасно знаю!), я хороший актер, особенно мне удаются интеллигентные психопаты, воспаленные истероиды, садисты шизоиды и вообще женские роли.
Конечно, коллеги, других причин просто не бывает. Так вот, идет как-то занятие по технике общения с представителями службы быта, кому на Руси жить хорошо, я сел и сыграл директора магазина, отъявленную сволочь — группа затихла, потом аплодировала, в конце занятия подошел Виктор и, запинаясь, поблагодарил: "Наконец-то, Николай Иванович, мы увидели вас настоящего!"
Я давно понял и хорошо знаю, что я — это не моя душа. Моя душа — мой инструмент, которым я решаю задачи в первую очередь взаимопонимания с людьми. Например, с вами. Вспомните, как мы с вами познакомились. Скорее всего, вы взяли в руки эту книгу, с обложкой, облитой слезами, и скоро ваше внимание привлек Текст. А потом, за текстом, вы увидели Автора. В настоящее время, полагаю, автор стал вам вполне родным человеком.
Однако нашей встречи могло и не произойти. Книга начинается с начала, с предисловия, а настоящее — мое! — предисловие вам понравиться не могло. Дело вот в чем. Пишу я предисловие к этой книге, читаю друзьям, мнение единодушно: вышла жуткая похвальбушка себе великому. Факт. Не дурак, жизнь проходили, знаю: в нашей культуре это вызовет резкое неприятие, и никто не будет проверять, правда тут писана или реклама уличная. Душевный протест читателя, тем более на первых же страницах, мне не нужен, значит, надо предисловие переписать — благообразно. Надо — а не пишется. Надо чинно, а я как всегда. Что делать? — 165 —
|