|
Однажды, гуляя с Катей по городу, я осознал, что происшедшее было не чем иным, как свидетельством того, что я ещё далеко не готов к тому, чего хотел достичь длительным голоданием. Это ощутилось настолько ясно и вызвало настолько интенсивную боль во мне, что я заплакал прямо на улице. Шёл, плакал и повторял «меня не пустили». Попытался при этом рассказать Кате чего хотел, но настолько внезапным был этот порыв и настолько был он переполнен слезами, что изложить суть толком не смог. Катя, наверное, была смущена этим моим порывом, но вряд ли что поняла из этого сумбура. После отпуска вернулся продолжать работать и в свободное время практиковать для себя. Особо результата практика не давала, но оставалось ощущение (поскольку достигнутое на Алтае присутствовало во мне), что меня по-прежнему поддерживают. Сохранялась благодарность за то, что меня не покидают, несмотря на мою не разумность и малую успешность, как ученика.
Сон-процесс «Индия. Небольшой базар. Я встречаюсь с человеком в длинном чёрном халате; он обнимает меня, касаясь щекой моей левой щеки; секундой позже, отстраняясь от него, я вижу нечто необычное: у него на халате, напротив паховой области, находится вторая голова и она живая…». Для того чтобы понять смысл этого увиденного, мне потребовалось много времени, хотя ответ был прямо, что называется у меня «под носом»: ведь происходящее в Куженере было инициировано моим возвратом к сексуальной жизни. Во сне содержалось недвусмысленное указание на то, что человек, влекомый сексуальными желаниями, и решения принимает «другой головой». И я не оказался исключением из этого правила. Осенью стало ясно, что моё пребывание в Куженере себя исчерпало. Часто стали сниться сны, в которых я видел себя стоящим рядом с очень широкой автомобильной трассой. По ней на большой скорости неслись машины. Много машин. Весь этот поток в моих снах ассоциировался с бурным потоком жизни. Стоя рядом с трассой, я чувствовал себя сильным, заинтересованным наблюдателем, которому надо было сделать лишь шаг, чтобы влиться в этот нескончаемый поток Жизни. И почему-то этот шаг настойчиво ассоциировался с жизнью в Москве. Должен сказать, что несмотря на интерес, который вызывали во мне эти сны, я не испытывал тяги к тому, чтобы поехать жить и работать в Москве. Этот город воспринимался мною как очень суетный, и какое-то познание себя в нём казалось мне мало возможным. В начале ноября я вернулся в Ярославль и, несмотря продолжающиеся сны и спонтанные ощущения, смысл которых сводился к тому, что надо ехать в Москву, продолжал оставаться в Ярославле. — 17 —
|