|
Известна история магистра черной магии Андреаса Тотенгребера, жившего в прошлом веке, тень которого была арестована самолично герцогом Брауншвейгским, хотя достославный этот герцог одним из первых среди германских государей прекратил преследования колдунов и ведьм, отменил пытки за чародейство. Однако Андреас Тотенгребер был личностью самою что ни на есть отпетою и занимался гаданием на крови младенцев. Герцог же Брауншвейгский, муж чрезвычайно просвещенный, не стал подвергать преступника истязаниям - он приговорил тень его к аресту, чем вызвал недоумение добрых сограждан своих, не слыхавших прежде о такой мере наказания. Андреас Тотенгребер был заточен в совершенно темное помещение, куда не могли проникнуть лучи никакого источника света, где преступник и скончался в самое короткое время вследствие утраты тени - утраты, как оказалось, непереносимой для колдунов. Личный врач герцога Брауншвейгского констатировал смерть в результате асфиксии (удушья), между тем для асфиксии не было никаких причин. Не правда ли, что следует, в частности, из этой истории, а также из предшествующих наших выкладок и рассуждений некоторая самостоятельность тени, некоторая, может быть, даже независимость ее от носителя своего? Данное предположение способно, вероятно, несколько устрашающе подействовать в особенности на нетвердые умы, полагающие видеть во всем исключительно естественные причины. Подобным естествоиспытателям мы сочли бы своим долгом напомнить, что естественнонаучному объяснению интересующих нас феноменов была уже отдана дань в самом начале нашего повествования и что в ходе его мы обращались главным образом к тем читателям, которые приемлют за объяснения и объяснения метафизические. Прежде всего для того прибегаем мы к такому напоминанию, чтобы предупредить оставшихся с нами читателей о стремлении в дальнейшем и вовсе пренебрегнуть самою возможностью естественнонаучной интерпретации фактов, которые мы намерены последовательно отражать в данном сочинении, полагая, между прочим, метафизику весьма достойной и надежной методой постижения истины. После этих признаний будет, по всей вероятности, отнюдь не вполне неправомерным обратиться к некоторым явлениям, настойчиво привлекавшим к себе наше внимание в продолжение последних лет. Так, по причине присущей нам склонности к праздному времяпрепровождению и пустому созерцанию, а также вследствие природной медлительности и лености ума мы имели возможность подолгу наблюдать за поведением различных теней, отбрасываемых как живыми существами, так и неодушевленными предметами. И вот что обнаружилось в ходе подобных наблюдений. Престранно ведут себя иные тени. Часто очертания их не имеют ничего или имеют совсем мало общего с соответствующими им объектами, так что не годится даже называть оные объекты соответствующими, а пристойнее, кажется, называть их несоответствующими объектами, если не возникало бы в ходе подобной риторической операции терминологической путаницы. Судите сами: рассматривая с прилежностью отдельные тени и, может быть, не глядя заранее, кем или чем они отброшены, мы весьма часто рискуем обмануться в определении и идентификации объекта. А такое, к примеру, зрелище, как театр теней, едва ли не предумышленно вводит нас в заблуждение относительно действительных объектов, предлагая нам созерцать на специальным образом освещенной поверхности то гуся, то пса, то змея, а то и внешность маленького человека, меж тем как изображения эти суть простые следствия хитроумного сложения перстов мастера. Так стало быть, тень представляет собою некоторый пластический материал sui generis, коим возможно работать как глиною? Или это жидкая субстанция, способная принимать форму заключающего ее сосуда? Или же, наконец, это летучее вещество - результат сгущения содержащихся в воздухе частиц? Может быть, восточные легенды о джиннах, запечатанных в бутылях и по неосторожности освобождаемых некоторыми недальновидными представителями рода человеческого, имеют под собою основу более надежную, нежели это кажется с первого взгляда. Ведь отнюдь не понятно, как возможно заключить в бутыль существо телесное, хотя очевидно, что нет никаких препятствий поместить туда тень, заманив ее в сосуд некоторым причудливым способом, о коем, впрочем, не нам судить. Тем более если она - вещество летучее... — 39 —
|