|
Они долго разбирались с подъездами огромного дома-корабля, увешанного тенями МХАТа и словно через миг отплывающего в Элизиум. Подниматься пришлось высоко, под самое небо. - Ну конечно, - сказала Эмма Ивановна. - Только здесь и могло такое твориться. Тринадцатый этаж. Дверь открыла веселая женщина с грустными глазами, приветливо кивнув вошедшим и уступив место грустному человеку с глазами - веселыми. - Добрый-вечер-мы-очень-поздно-простите, - пролепетала Эвридика, а Эмма Ивановна сдержанно поздоровалась. - Добрый вечер, здравствуйте, вы как раз вовремя, - ответили низким и давно - ой как давно! - знакомым по телефону голосом. - Проходите, пожалуйста. Ужин назначен на девять вечера, я специально написал в ваших с Эммой Ивановной пригласительных билетах 20-20. Я ведь знаю, с кем имею дело!.. - Да уж! - очаровательно улыбнулась Эвридика. - И тем не менее мы последние. Веселая-женщина-с-грустными-глазами уже повела Эмму Ивановну в комнату через внутреннюю какую-то, странную для квартиры, арку... арочку, скажем, а собеседник кивнул. - Сколько же всего гостей? - Эвридика поправляла заколку, то и дело соскальзывавшую со слишком густых волос. - Увидите, - усмехнулся хозяин и настороженно спросил: - Откуда у Вас эта заколка? Я ее не знаю... - Купила! - мстительно ответила Эвридика. - Безобразница, - покачал головой хозяин. - Я думал, Вы придете в шали. - Ничего Вы не думали... Хотя шаль у меня с собой, в пакете. Ой, Марк Теренций Варрон, я забыла о нем! - И Эвридика осторожно достала из пакета завернутую в шаль птицу. Та успела уже уснуть и была, по-видимому, очень недовольна неприятным пробуждением. - Хорош, - сказал хозяин, когда ворона развернули. - И смотрите-ка... правда, голубой! Я считал, это метафора... - Напрррасно, дррруг, - сказала птица. - И говорящий? Ну, это уж совсем... Неужели ему правда триста лет? По последним сведениям, они столько не живут... - Я, пока мы еще не вошли, хотела бы извиниться перед Вами, - шепнула вдруг Эвридика. - Я плохо вела себя. Простите. - Ничего, ничего... Все правильно было. Все было как надо. Я сам виноват, но я объяснюсь. - И он распахнул перед Эвридикой стеклянные двери. Эвридика обомлела. В довольно большой комнате за небольшим, в общем, столом собралось человек шестьдесят-семьдесят: Эвридике сначала показалось даже, что сто. Некоторые разговаривали, другие молчали. - Кто эти люди? - спросила она. - Тс-с-с! - хозяин приложил палец к губам. - Садитесь во-он туда, к Петру, он держит Вам место, а это трудно. Эвридика с вороном на плече под разные (восхищенные и не слишком) взгляды прошла в указанном направлении и внезапно увидела рядом с Петром человека... очень знакомого... хоть и виденного-то только один раз, по телевизору. Это был старик с аккуратно подстриженными седеющими усиками, тонкими и чуть искривленными губами - Станислав Леопольдович, Тень Ученого, магистр... Он - через голову явно обескураженной Эммы Ивановны с удовольствием беседовал с лысым старичком, у которого носик был пуговкой и на пуговке этой в беспорядке росло несколько волосков. Эвридика, рассеянно кивнув Петру, остановилась за шаг перед ним - возле Станислава Леопольдовича, осторожно взглянувшего на "прекрасную-незнакомку", и вдруг опустилась на колени. Стало очень тихо. И очень слышно, что говорила Эвридика: — 252 —
|