Исповедь гипнотизера. Книга 3. Эго или профилактика смерти

Этого — добрый человек. А этого — никто, сам. Это антисадист. Он не может мстить даже за смертельную обиду, хотя и не трус, и умеет драться. Он приведет противника в состояние беспомощности и остановит­ся, не воспользуется, не добьет. Напротив, подымет, и чаще всего на свою голову. Великодушие? Нет, если хотите, эгоизм. Побежденный для него уже не враг, ему уже стыдно за победу. Чужой ад — всегда и его ад.

Непредсказуемы движения чувств. Крайности питают друг друга: самые жестокие бывают и всех нежней, фашисты часто сентиментальны. Некоторым постигать добро приходится через кошмар.

Но ничто не поможет человеку, лишенному способ­ности эмоционального предвидения — предвосхище­ния эмоций других. Это совершается здесь и сейчас, в душевном взаимодействии, а также в реальности но­мер два — в воображении. (Может быть, это как раз реальность номер один.) Высшие уровни предвосхище­ния чувств: художническое перевоплощение и врачеб­ная интуиция, сравнимая с материнской: искусство не мешать подсознанию.

40

ЭГО. Пунктир небесный

Это уже совершенно ясно, любимые: уничтожение радости на этом свете было бы окончательной побе­дою дьявола. Царство ледяной тьмы, вечная ночь.

Почти так уже, но я здесь, видите? Я к вам Ра­достью послан, и я прошу, умоляю: верьте в лучеспо-собностъ Гармонии.

Помиривший двух детей — спас человечество. Прими­ривший две мысли — открыл Вселенную. Добившийся перемирия двух взрослых, заматерелых врагов — хоть на минутку — даст шанс выжить и состояться своим детям и внукам.

Плотность взаимосвязей в богоприродном мире, про­низанном человеком, уже такова, что ни одна песчинка всем прочим не безразлична; все за всех отвечают, живем всеединой жизнью.

Не уставайте вылавливать всех чистых детей из всех грязных вод. Кое-каких при этом нечаянно можно и утопить — а потому спасайте и грязных тоже.

8. Ещё раз о морде лица

Эскалатор... Всю жизнь в Москве, но не привыкну. В толпе, на улице можно отключиться от лиц, смотреть в небо или под ноги, а здесь — некуда. Неостановимо. Сколько встреч и — это чудовищно! — никакого обще­ния. Нет, неправда, вот кто-то оглянулся, оглянулись и вы... О, догнать бы, заглянуть бы в лица-мысли, лица-судьбы тех, что скрылись в тесноте на ступенчатом хребте...

Долго, пристально, бесконечно смотреть друг на дру­га люди могут лишь очень редко. Обычно же глаза, встретившись, по какому-то негласному уговору торо­пятся разойтись: задержаться немного, еще чуточку — и врозь, по делам, по магазинам, на потолок. И вообще избегают люди смотреть друг другу в глаза. Почему?