Исповедь гипнотизера. Книга 3. Эго или профилактика смерти

Смирим на секунду воспитательский порыв, подой­дем поближе, посмотрим внимательно.

Мучат по-разному, из разных побуждений, по раз­ным механизмам.

Этот еще просто не научился чувствовать, не ощуща­ет, не представляет, что другому существу может быть больно. Еще не срабатывает эмоциональное эхо, а может быть, недоразвито... Бессознательно полагает, что чувствует только он один, живой центр мира, а все остальное как бы и не живое. Забавляется и исследует... Так младенец тычет пальчиком в глаз матери — любо­пытно!.. Стихийное, эмоциональное невежество остает­ся уделом многих: не понимают, что бьют — движени­ем, словом, молчанием.

А вот этот понимает! Чувствует! У этого — острое удовлетворение муками жертвы! корчами! криками! судорогами! — Наслаждение властью! — Тихо... Внима­тельно посмотрите: маленький палач вершит возмез­дие, он мстит мухе за то, что его унизили, не пустили, побили; сегодня муха — это отец, спьяну давший опле­уху, а послезавтра мухой будет очкарик из соседнего подъезда...

Но это не самое страшное. Это, в сущности, обыкно­венно.

Самое страшное — вон у того, который мучает просто так и испытывает удовлетворение не моральное, а физическое, испытывает сладострастие. Это палач по призванию, настоящий садист. Извращено эмоцио­нальное эхо: сигналы чужого ада подаются ему на рай.

..Маленькие дурачки пошли вместе с гаденышем на

чердак и повесили на проволоке кота, громадного,

пушистого, и он дергался, бился, потом сразу затих;

. им было и жалко и интересно, а главное, стыдно друг

39

перед другом и перед гаденышем показать какую-ни­будь дрожь. А потом они разбежались, и всем, кроме гаденыша, стало муторно и захотелось быстрее за­быть... Один дурачок и вправду забыл и готов снова идти с гаденышем," другой не может забыть, но хорохо­рится и, назло самому себе, совершает новые жесто­кости, чтобы совсем задушить это эхо, из которого происходит совесть...

А третий, едва добежав домой, дает себе клятву: ни­когда больше, и спешит обратно, чтобы скорей снять кота. Но роскошный кот уже мертв, и он хоронит его и рыдает, а потом подбирает и выхаживает самых дох­лых заморышей и кормит их, всех кормит и защища­ет, и никогда не охотится...

Есть и те, кого уже изначально никакими силами к мучительству не склонить. Есть! Мало их, слишком мало. Кто они: ненормальные или сверхнормальные? Почему они готовы отдать все, тут же пожертвовать собою, чтобы оградить от мучений другое существо, слабое и беспомощное, даже не человека — щенка, цыпленка! Почему это для них такое острое, глубокое наслаждение — кормить, защищать? Кто их к этому приохотил?