|
— ...Вот так, Тонечка, хе-хе-хо. Бери, все твое, бесплатно, они там еще год не очухаются. Бери, прелесть розочки. Для твоих... — Отваливай. — А спасибо кто скажет? — Спасибо скажет милиция. ...Нет, моралистом я не был. У меня были свои искушения. 14. Ещё урок психотехники (На полях: нудно, гнусно... Зачеркнуто.) Шестой курс, скоро распределение. В вестибюле психиатрической клиники после занятий болтаюсь и мнусь, жду... Подходит Оргаев. ПРИСОЕДИНЯЯСЬ ко мне, доверительно мнет халат. — У вас кто тю психиатрии ведет практические, не Циклоп? — Не Циклоп. — А у нас Циклоп. Землю есть заставляет. («Циклоп» — это одноглазый безногий доктор Борис Петрович Калган. О моей дружбе с ним Жорик не знал.) — ...«Учебники изучайте сами, а я вам буду показы- 244 вать подходы к больному. Кто хочет получить зачет, не посещая занятий, давайте зачетки». Никто не дал, естественно. А он побормотал что-то, потом на каждого навел свой фонарь (глаз Б. П., единственный, необычайно выразительный и подвижный.— Прим. публикатора) и по палатам. Каждому по больному. «Знакомьтесь. Потом потолкуем». Мне дал шизулю дефектную, сумасшедшую совершенно. Сидит застывшая, вся в сале каком-то. «Избегнуть мешать тайным системам». — Фролова? — Циклоп потребовал, чтобы я описал ее детство. «Вживайтесь, находите подход». Было бы к чему подходить, она уже восемь лет твердит одну эту фразу, ни взгляда не поймать, ничего. Я ему: «Больная недоступна, хроническая кататония». А он фонарем так непри-ятственно смазал.— «Недоступных больных не бывает, бывают недоступные доктора. Пойдемте.» В палате садится на кровать к ней спиной, на костыль свой опирается и качается взад—вперед. Она тоже начинает качаться, как заводная кукла, и монотонным голосом: «Папочка, я не хочу. Папочка, я больше не буду. Папочка, я хорошая, это писька нехорошая. Папочка, скажи им, чтобы они выключили электричку. Папочка, они все с хвостами, папочка, отними меня. Папочка, у меня болят слезки...» Обнимает его, плачет, бубнит свой бред. Так и просидели минут пятнадцать. — 176 —
|