Исповедь гипнотизера. Книга 3. Эго или профилактика смерти

Элементарный императив плюс обещание за пример­ное поведение предоставить бабу.— «Я его могу убить одним взглядом. Подтверди, Жан, Foatod:-*- «Угу-у-у...»

Ходячая сила воли. При всем том непонятным обра-

239

зом выходило, что Жорик, со всеми его грозными и полезными качествами, никому не нужен. Его общест­ва не то чтобы избегали, но как-то потихоньку отвали­вали. Требовалось еще что-то, чем он не обладал.

10. Нюанс. Первая истерика

В десятом классе нас немного сблизило увлечение живописью.

За этюдником и в музеях с него что-то слетало. (Один раз почудилось, будто серая тень выскользнула из-за спины и ныр1гула в стенку.) С дрожащим взгля­дом, с дремотной улыбкой работал кистью... Краснел, бледнел, переставал слышать — настоящий творческий транс. Если бы я не видел его и ТАКИМ, все было бы проще...

О живописи он знал все, что было доступно в те сумеречные времена. Открыл мне постимпрессионис­тов и абстракционистов первого поколения.

Я рисовал его, он меня во всевозможных манерах; к семнадцатилетию подарил мне масляный тетраптих «Антоний» — феерию цветовых пятен. Я не мог в них себя опознать, но пришел в восторг, восхищаюсь и по сей день.

Не сомневаюсь, в нем бушевал художник, с несрав­ненным своеобразием чувства цвета. Он бы и сам в этом не сомневался, если бы не одна досадная недо­стача.

Линия не давалась. Полнейшая беспомощность, то­порность рисунка. Зрительно-двигательная память была просто никуда... «Как ты это можешь, как мо­жешь, iry объясни! Как ты ЭТО можешь?!»

Что я мог объяснить?

Брал бумагу и карандаш, закрывал глаза и отпускал руку. Готово: портрет, движение. Цветы, звери. Ну как объяснить?

— «Зачем тебе это, ты цветовик, я рисовальщик».— «Нет, мы должны развиваться вместе. Искусство жес­токо, все или ничего. Ты научишь меня, а я тебя дотя­ну до Фалька и до мусатовского нюанса...»

Однажды у него дома, в отсутствие бабушки, я таким вот слепым способом смеха ради нарисовал пять тан-

240

цующих обнаженных женских фигурок и возле каж­дой — жоркины физиономии, с выражением лиса в ви­нограднике. Открываю глаза. Жорки нет.

— Э... Ты где? Молчание.

Скрип за зеркальным шкафом.

— Жорк!

— ОГЛЯНИСЬ. Фью-ть!

Хлебный нож, просвистев мимо моего уха, ударился в стенку и упал мне под ноги.

— ПОДНИМИ.

— Ты что?..

— ПОДНИМИ. ВСТАНЬ НА МОЕ МЕСТО. КИДАЙ В МЕНЯ.

— Жорк, ты что?!.

— Нам вдвоем не жить на этом свете. Кто-то дол­жен... Кто-то должен... Уходи, слышишь, уходи быст­ро... СТОЙ.