Исповедь гипнотизера. Книга 3. Эго или профилактика смерти

Полный психологический антипод авторитарного эпитимика — так называемая легкая натура, тип, кото­рой Адорно увидел на противоположном, демократи­ческом полюсе Ф-шкалы.

Это человек, в поведении и мироощущении которого сохраняется что-то детское. У него нет никаких комп­лексов, никакой враждебности. Он открыт, доброжела­телен, снисходителен и к другим и к самому себе. Всем с ним легко и просто, даже самому тяжелому церберу-эпитимику. Его жизнь — веселая импровиза­ция, ему чужды жесткие стереотипы, он их просто не воспринимает, проходит мимо, не задевая, а предрас­судки, даже задев, не задерживаются, не оседают.

В этом типе трудно, конечно, не узнать сангвиника-циклотимика — синтонного, пластичного, гибкого, не

152

всегда надежного в деловых вопросах. Жесткость, же-лезность — вот чего он совершенно не понимает. Если эпитимик не терпит никакой неопределенности и дву­смысленности, то этот, импровизируя, плавает в них как рыба в воде. Эпитимик далек от юмора (по крайней мере, в отношении самого себя), а у «легкой натуры» — богатейшая самоирония. В некоторых вариантах к «легким натурам» относятся, видимо, и шизотимики — из тех расторможенных, слегка дурашливых, что всегда держат наготове какой-нибудь каламбур, и никогда не поймешь, в шутку или всерьез.

Иногда, заметил Адорно, «легкие натуры» могут примыкать и к фашистам, именно в силу своей сговор­чивости.

Ф-шкала на этом не кончилась. Здесь на «положи­тельном» полюсе еще мятежный психопат — хулиган, подонок, «бандит без причины», фатально стремящий­ся к грязным эксцессам, бесчинствующий открыто, бессмысленно и жестоко. Всегда появляется там, где надо «бить и спасать», ударная сила погромов и путчей. Дезорганизованный, инфантильный субъект, неспособ­ный к постоянной работе и устойчивым отношениям. Против всяких авторитетов — слепой протест и одно­временно готовность — готовность идти за любым «сильным человеком», доступность любой пропаганде...

Чего хочет, не знает сам. Грубая сила — единствен­ное, чему поклоняется. Интеллектуализм, беззащит­ность вызывают рефлекторный садизм. Животно-трус­лив, но в опасной ситуации способен на истерическое геройство. В кречмеровскую шкалу не влезает.

Психиатр не решится признать его ни больным, ни здоровым: душа смахивает на преисподнюю, но неглу­бокую, близко дно. Вдруг вылазит чувство вины: ока­зывается, эти люди пуще врагов своих ненавидят и презирают самих себя; садомазохисты, они творят жестокости, чтобы испытать наслаждение хотя бы от воображаемого наказания, презирают себя и самоут­верждаются в насилии, жестокости; они словно ищут наказания, словно мстят себе за то, что живут...