Исповедь гипнотизера. Книга 1. Дом для души

Похож на слона, правда? А иногда на большого пса, жена зовет меня Бим, остальные тоже, хотя вообще-то Борис Михалыч, сто три килограмма живого веса. Знали б вы, как я популярен в своей шарашке, как меня любят друзья и женщины. А за что, знаете?

За обещания, которые я даю и не выполняю.

Нет, чувствую, вы не понимаете, подозреваете бред. Это­го не передать, вы просто представить себе не можете, ка­кой я вдохновенный мастер, какой гений обещания. Чем­пион, рекордсмен!

Мне сейчас 37. С тех пор как помню себя, всегда шел на­встречу требованиям жизни. Всегда обещал быть хоро­шим мальчиком и не быть плохим. Как от каждого ребен­ка, от меня эти обещания требовали, я их давал — и, есте­ственно, не выполнял. Требовались новые обещания — и снова давались, и снова не выполнялись. Продолжал да­вать обещания со все большим пониманием, как они нуж­ны и как их давать. А вскоре открьш, что некоторые обеща­ния вполне заменяют выполнение.

И даже требуют — невыполнения.

Вы когда-нибудь объяснялись в любви? А как насчет за­конного брака?.. Соцобязательства подписывали?.. Ребенку сказки рассказывали? А не умирать — обещали?..

Если вы подумали, что я маньяк честности, то это ошиб-

350

ка. Конечно, даю иногда обещания, сам в них не веря. «Ну давай, пока... Звякну обязательно. Как-нибудь загляну...* На этих мелких счетах концы худо-бедно сходятся с по­мощью обещаний, которые с нас берут, вовсе их выполнс ния не желая. «Заходите еще, обязательно! Будем ждать, милости просим!.: Звоните, не пропадайте!..»

Разменная мелочь есть, но большинство обещаний я даю искренне, как первый раз в жизни. Непостижимо, как это у меня выходит. И чем счет крупнее, тем балансовый дефицит серьезнее. Я экономист, кстати сказать, изучаю некоторые проблемы планирования, готовлюсь к защите докторской, еще одно обещание...

Постараюсь конспективнее, сначала три факта, потом выводы. Факты малозначащие, но для моей болезни, как нынче говорят, триггерные.

Факт первый: Японский Бог. В учреждении, откуда я три года назад ушел, работал один дяденька, внушавший всем панический ужас. Он записывал обещания. Брал с людей обещания, понимаете ли, и записывал в записную кни­жечку. Ничего особенного, обычные дела, служебные и об­щественные. Ну, конечно, еще что-то и неформальное — дать книжку почитать, вернуть должок, позвонить... Он все это записывал, представляете? Прямо вот так, на глазах — вынимал книжечку и писал, ласково улыбаясь. Очень веж­ливый был, маленький, косоглазенький, смахивал на японца. Его так и звали неофициально: Японский Бог. Шарахались, как от чумного.