История психологии труда в России

б. «...когда вокруг все празднуют, надевают лучшее платье, пекут пи­роги, идут друг к другу в гости, актер бежит на утренник и вечерний спектакль, на ходу проглотив бутерброд, надевает пропыленный те­атральный костюм, мажет лицо гримом. И если это доставит вам радость, идите в актеры, а если вы будете завидовать отдыхающим в праздники, займитесь другим делом. Ваш праздник - репетиция, спектакль» [65. С. 47].

в. «Дети мои или иной кто, слушая эту грамотку, не посмейтесь, но кому из детей моих она будет люба, пусть примет ее в сердце свое и не станет лениться, а будет трудиться... Если и на коне едучи, не будет у вас никакого дела и если других молитв не умеете сказать, то «господи помилуй» взывайте беспрестанно втайне, ибо эта молит­ва всех лучше, - нежели думать безлепицу, ездя... На войну выйдя, не ленитесь... а оружия не снимайте с себя второпях, не оглядев­шись по лености, внезапно ведь человек погибает. Лжи остерегайтесь и пьянства, и блуда, от того ведь душа погибает и тело. Куда же придете и где остановитесь, напоите и накормите нищего, более же всего чтите гостя, откуда бы к вам ни пришел, простолюдин ли, или знатный, или посол... Не пропустите человека, не поприветствовав его, и доброе слово ему молвите...

Если не будете помнить это, то чаще перечитывайте... Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь». (Поучение Вла­димира Мономаха, XII в. [цит. по кн.: 85. С. 35 ‑ 7]).

§ 4. Краткий историографический обзор (по отечественным материалам)

Психическая реальность, с одной стороны, не легко отде­ляется при анализе от целостного трудового процесса, его ор­ганизации и участников. Поэтому, несмотря на то что мысля­ми о труде пронизаны все формы общественного со­знания, начиная от мифов о сотворении мира, фольклора и кончая рафинированными работами по современной робото­технике, собственно история знания о психической регуляции труда пока еще не получила массивного самостоятельного вы­ражения. С другой стороны, мир труда настолько многолик и настолько не прост в каждом случае, что всякий раз состав­ляет предмет очень специальной компетенции. А что касается в связи с этим психологических знаний о труде и трудящемся, то если они рождены полезными, то они конкретны, а если они конкретны, то настолько «впаяны» в контекст определен­ного вида труда, что их нельзя ни оценить, ни даже достаточ­но хорошо понять, не вникнув в тонкости этого определенного вида труда. Как правило, профессию осваивают годами, и не так уж легко понять тонкости труда семеновода или свар­щика, пионервожатого или бухгалтера, или гравера в тек­стильной промышленности и т. д. А без этого неоткуда взять­ся тонкостям понимания или пониманию тонкостей психоло­гии соответствующего труда. Вследствие сказанного, несмот­ря на то что развитие психологических знаний в историчес­ком аспекте очень часто является предметом рассмотрения (достаточно сказать, что в каждой диссертации всегда есть раздел об истории соответствующего вопроса, не говоря уже о специальных книгах по истории отечественной и мировой психологии), собственно история психологии труда оказалась отраженной в печати в основном только в той части, в какой она имеет демонстративные признаки социальной оформленности (так, скажем, советские психотехники активно заявили о себе - «попали в историю»). Однако в связи с описанной выше коллизией (неявность психики для трудоведов и неве­домость труда для психологов) дело обстоит так, что психоло­гические сведения о труде и трудящемся порождались часто вне рамок собственно психологии как науки или направлений науки и оказались рассеянными по разным и многим источ­никам (см. отчасти § 3): инженерно-техническим, юридичес­ким, экономическим, этнографическим, палеоантропологическим, филологическим, историческим (гражданская история) и др. Все это накладывает своеобразный отпечаток и на ис­ториографию рассматриваемой здесь отрасли науки.