|
Я ПРИШЛА РАБОТАТЬ В РУССКИЙ ДУХОВНЫЙ ТЕАТР «ГЛАС» В один из темных и сырых октябрьских вечеров мне позвонила Олеся Александровна Николаева и сказала, что ее хорошая знакомая, директор московского православного театра, ищет завлита. Не хочу ли я попробовать? Ох… Что за вопросы, Олеся Александровна? Конечно, хочу! Положив трубку, я на секунду задумываюсь. Завлит… завлит – это, надо думать, заведующий литературной частью. В театре, хм… Театр, я, признаться, никогда не любила… Ведь я же – дочь барабанщицы. И, видимо, всегда подсознательно винила всю эту богемно-театральную жизнь в несчастной маминой судьбе. И потом – как это – «православный театр»? Что за чушь? Ведь актеров до революции вообще хоронили чуть ли не за церковной оградой – вместе с самоубийцами, некрещеными младенцами, колдунами и прочей публикой такого рода. Может, я чего-то не знаю и не понимаю? Ладно, сходим-посмотрим, поживём-увидим… Так я впервые попала в трехэтажный, покрашенный уютной голубой краской особняк на Пятницкой улице. Повсюду картины, иконы, лампады. Высокая красивая дама с гладкими белыми волосами и ласковыми голубыми глазами идет мне навстречу. «Вы – Ольга Козэль?» - спрашивает она меня. И я понимаю, что передо мной директор театра «ГЛАС», заслуженная артистка России Татьяна Белевич. Она долго беседует со мной, объясняя обязанности завлита театра. Потом к беседе присоединяется ее супруг, Никита Сергеевич Астахов – известный актер и художественный руководитель «ГЛАСа». Он энергичен, улыбчив и похож на огромного льва. Астахов рассказывает мне, что сейчас он ставит Достоевского – «Село Степанчиково». Но это будет не просто «Степанчиково» - водевиль о жизни провинциального полковника в отставке, находящегося под каблуком у своих близких и неизвестно откуда свалившегося им всем на голову приживала Фомы Опискина. Он объединил два произведения – «Село Степанчиково и его обитатели» - и рассказ «Бобок». Испытующе смотрит на меня – знаю ли я, о чем речь? Я киваю – да-да. «Когда я решил объединить два произведения - не все в театре поддержали меня. – объясняет Никита Астахов. – Мне просто интересно, как отреагируете Вы…» Он внимательно и хитровато смотрит на меня. Не хочу ли я побывать на репетиции, а потом написать статью? Ну, конечно, с удовольствием! Правда… пока – ну, недели две-три – я смогу работать только в удаленном доступе: мы с сынишкой еще не прошли всех врачей, и в детский сад он пойдет, судя по всему, еще не завтра и даже не послезавтра. Никита Сергеевич кивает. Потом осторожно спрашивает, не будет ли муж против моей работы в театре. О Господи, вот этих вопросов – про семью – я больше всего боялась. Не начинать же с порога объяснять незнакомым людям то ужасное, что происходит сейчас со мной! И я не объясняю ничего. Мотаю головой – и все. — 27 —
|