|
И еще. Скажу сразу: я с большим уважением отношусь к православной вере и к верующим людям. Но есть ситуации, когда… Впрочем, судите сами: Ольгу в данном случае «подкосило» не только предательство близкого человека, но и разрушение стереотипов, усвоенных именно из православия. Больше неоткуда - я недаром так подробно останавливалась на рассказе о семье, в которой выросла наша героиня. А стереотип таков: муж должен быть один и на века, браки свершаются на небесах ( пусть там и свершаются), развод, естественно, это катастрофа… А, почему, собственно, развод - это уж такая катастрофа? Ольга молода, хороша собой, имеет собственную квартиру и образование - а, значит, прекрасно сможет обеспечить себя и своих детей. А жить с человеком, который готов предать тебя в любую минуту - не катастрофа? Или Михаил - единственный мужчина на свете? Словом, все эти житейские истины нужно впустить в сознание, а на это, естественно, нужно время. Кстати, о православии… Православную церковь в данной ситуации упрекнуть совершенно не в чем: она (абсолютно безоговорочно!) разрешает оставить неверного супруга (или супругу) и создать новую семью. СНОВА ВМЕСТЕ. МЕНЯ МУЧАЮТ ХИМЕРЫ. Михаил не извинялся передо мной. Он просто приехал однажды к нам с работы (как и тринадцать лет до этого). И мы стали жить вместе. Михаил ни в чем не раскаивался – хотя постоянно говорил гадости о своей «подруге сердца» - -этой самой несчастной Маше с гитаркой: и фигура-то у нее уродливая, и лицо в прыщах, и готовить она не умеет, да и вообще – полное ничтожество. Сердце у меня неприятно сжималось в такие минуты. Зачем он это делает? Думает, что доставит мне удовольствие? Да какое это удовольствие – слышать о ком-то такие вещи? В конце концов, с этой дамой я не стояла перед алтарем и не рожала от нее детей – в чем ее особенная вина передо мной? А, может, причина озлобления мужа на любовницу кроется в чем-то другом? Этого я не знала. С середины июля установилась страшная, нереальная какая-то жара. Плавился асфальт. Вокруг города горели торфяные болота – и от этого всю Москву затянуло дымом. Потом начали гореть дома, поселки, леса – не только в Подмосковье, а по всей России. Стали вокруг умирать люди – «сердечники», гипертоники, астматики. Когда в соседнем подъезде умерла бабушка-пенсионерка, ее родные долго не могли найти похоронного агента – тем страшным летом они были нарасхват. Крестная звонила мне из Нижегородской области и жаловалась – начались дикие пожары, был день – когда они даже погрузили в машину все вещи, готовые если что – сразу покинуть город. Люди день и ночь поливали свои дома из шланга – чтоб они не загорелись. Я тревожилась за сына – как он, астматик, переживет эту жару и духоту? Переживала за свекра – незадолго перед этим его выписали из онкологической больницы домой – умирать. Свекровь – похудевшая, вымотанная – посвящала все свое время уходу за больным мужем. Я поехала с детьми на дачу – как все заросло, пока нас не было! Вон клубника, которую я с таким старанием сажала в прошлом году – и та почти высохла. Я принялась поливать грядки, убирать дом, наводить порядок в саду. Неожиданно Машу – старшую дочку – пригласили в Суздаль – в летний лагерь для одаренных детей, организованный программой «Новые имена» (когда-то я сама, будучи стипендиаткой «Новых имен», провела целый месяц в этом лагере). Маша уехала – и я осталась на даче вдвоем с сыном. Как же мне было плохо – причем, безо всяких видимых причин! Мне все время казалось, что муж продолжает «гулять» - я без конца названивала ему, присылала сообщения – в-общем, мотала Михаилу нервы. Я надеялась, что он раскается в том, что случилось – и попросит у меня прощения. Но он сказал, что вовсе не считает себя виноватым, даже как-то заявил: «Что ж мне, по бабам не ходить, если ребенок болеет?» Дома он опять периодически не ночевал – клялся и божился, что был у друзей. Я, естественно, психовала. Так жили какое-то время. В Мишин двухнедельный отпуск мы решили поехать к дочке Маше, в Суздаль. Забронировали номер в отеле прямо рядом с лагерем. Отвезли Гошку к моей сестре Вере на дачу. Дорога в Суздаль – долгая, красивая – как-то отвлекла меня: мы с мужем останавливались в придорожных кафешках, весело болтали. Но тревога не покидала меня. Все было… как-то странно. Создавалось ощущение, что я еду куда-то не с мужем – с чужим мужчиной. К тому же… у нас практически не было супружеских отношений. Надо сказать, что определенные проблемы в этом отношении имелись в нашей семье чуть ли не с медового месяца: я всегда отличалась более сильным темпераментом – восточная кровь все-таки. Но кровь-не- кровь, а конфликтов не возникало никогда, хотя порой близости у нас не было по два месяца. Да и сейчас их не возникало – проблем: я стеснялась говорить об этом, а муж вел себя как ни в чем не бывало. В то лето у нас в поселке работало много южан – молодых, красивых парней. Я постоянно ловила на себе их взгляды. И вдруг поймала себя на том, что эти взгляды тревожат меня, заставляют… кровь пульсировать чаще. Но я ни в чем не обвиняла себя теперь – в конце концов, кто виноват, что в жизни сложилась такая ситуация? — 13 —
|