Ради чего? Записки спортивного психолога

— Лёша не тот, — ставлю я приговор первому прокату Алексея Ягудина (вчера, 26 октября, по­казали его катание в первом послеолимпийском году). Да, всё не то в его катании, а точнее — в нём, в лице, в глазах. И дело не в том, что он немного растолстел. В другом. Его катание ос­тавляет равнодушным. Он пуст. Он не может найти в себе то, что выплёскивалось раньше с первыми аккордами музыки.

Татьяна Анатольевна видит эти непривычные оценки 5,3 и 5,4... и улыбается, но улыбка даётся ей с трудом.

Я смотрю на дорогие мне лица, и становится ясно, что ответа на этот вопрос «почему?» нами — спортсменом Алексеем Ягудиным, тренером Та­тьяной Тарасовой и психологом Загайновым —

не найден. А от успешного его поиска зависит, быть может, вся дальнейшая жизнь как самого спортсмена, так и всей нашей группы.

Так что же отняла у сверхталантливого фигу­риста Алексея Ягудина победная Олимпиада? И что предстоит нам сделать, чтобы вернуть в его катание всё то, что поднимало людей на ноги уже в середине «тарасовских» программ? И что должны сделать мы — работающие с ним, и что должен сделать спортсмен сам, чтобы стать пре­жним — неотразимым и непобедимым? Путь к самому себе, — так можно назвать то, что пред­стоит совершить Алексею Ягудину. И только сей­час я понял, как это тяжело, если вообще воз­можно.

В последние две недели до олимпийского стар­та происходило то, что можно назвать одним сло­вом «психоз». За завтраком Лёша говорит мне: «Это вся моя еда на сегодняшний день».

Я молча соглашаюсь. Соглашаться во всём — самый правильный стиль поведения сейчас, ког­да уже ярким пламенем бьется в его сознании, в каждом нерве и в каждой мышце тот самый олим­пийский огонь, главный старт в жизни каждого настоящего спортсмена. К Солт-Лейк-Сити Леша шёл семнадцать с половиной лет, пожертвовав в этом долгом пути фактически всем, что есть в жизни обычного человека.

После тренировки мы идем к нашей гостини­це, и Лёша говорит: «Что за жизнь у меня, Ру­дольф Максимович? Голеностоп болит, колени болят, пах болит, плечо болит...»

Я решаюсь прервать, а может быть, развесе­лить его и продолжаю:

— Жопа болит.