|
Теперь решение стало очевидным. Умереть. На следующий день сосед предложил купить у него пистолет. Я так и поступил. Первая мысль, пришедшая при этом мне в голову: как все в комнате будет испачкано после выстрела из него. С этого дня я начал прощаться с людьми. Я, конечно, ничего им не говорил, прощание было молчаливым. В воскресенье я сходил на мессу. И все еще не мог принять окончательного решения. В тот же день я попрощался с сестрой и больше к ней не ходил. Тогда же начал соблюдать пост и практически не спал по ночам. Марион все еще оставался со мной, продолжая кричать на меня, но мне удавалось как-то не слышать этого, отключив в своем мозгу его голос. Один за другим я постепенно отключал все каналы, связывавшие меня с внешним миром. Так, музыка, которую передавали по радио, казалась лишь отзвуком искаженных мелодий. План задуманной мною вечеринки для двоих был разработан во всех деталях, и были сделаны необходимые приготовления. Сколько бы мы ни ссорились с Марионом, но я все же мог называть его своим другом. И им он останется навсегда. Однако я решил сделать тот вечер памятным для него на всю оставшуюся жизнь, до самого последнего мгновения. Ближайшие перед происшествием дни смешались у меня в голове. Мое сознание было сосредоточено на одной-единственной цели. Даже в компании, куда меня пригласили развлечься, душой я не был с приятелями. Мои мысли были лишь о том, что скоро все это кончится. Они текли своим чередом и лишь некоторые всплывали на поверхность сознания. Мне больше никогда не придется бороться. Смертью я достигну того, о чем мечтал в эти последние дни жизни. Наконец, обрету покой, к которому так долго стремился — в этом заключались последние капли надежды. Я был твердо уверен, что не хочу видеть новые дни. Я сражался во многих битвах. И война, в которой я так долго участвовал, в итоге привела меня к полному и окончательному поражению. Я не мог сдаться на милость всему тому, что ожидало меня впереди. Я был окружен армией своих страхов. И на сей раз совершенно не видел выхода из этой западни, не имел никакого плана избавления. Моя армия жизни с её ресурсами, интендантским обеспечением, финансами и офицерским корпусом планов достижения успеха и стремления к жизни была наголову разгромлена и понесла полное поражение. Я походил на генерала, оставшегося в одиночестве на поле проигранной битвы в окружении врагов и их приспешников: страха, ненависти, самоуничижения и одиночества. Демоны в душе уговаривали меня, как это на самом деле легко — сдаться. Однако я всегда полагал, что следует владеть ситуацией и не терять над ней контроль. Поскольку я остался совершенно один, то предпочитал умереть, но не капитулировать. Хотя бы сохранить остатки собственной чести и достоинства. Но не сдаваться ни за что! Так как война была проиграна, я решил совершить сеппуку*. — 131 —
|