|
Если мы хотим добиться того, чтобы родители сумели принять результаты обследования и были готовы к кооперации, мы должны обсудить с ними (одна или две встречи) результаты тестов. В беседах, как с детьми, так и с родителями, следует быть очень осторожными в выборе слов, поскольку область психологических наблюдений семейной динамики – это та область, где человек особенно раним. И если быть неосторожными, то родители – во имя сохранения собственного психического равновесия – могут воспротивиться результатам обследования, а значит и претворению в жизнь рекомендуемых нами мероприятий. Следует ли и дальше критиковать обычную практику составления экспертизы? Мы все знаем, как немного наблюдений можно сделать в ходе одного контакта, часто контакт этот к тому же обременяется недоверием родителя; как часто эксперт получает довольно искаженную картину о жизни и личности ребенка; дети обычно не только не подготовлены к «бесстрашному» восприятию тестов, но напротив, их предупреждают, что они должны сказать и чего говорить не имеют права; и, наконец, родители узнают результаты экспертизы не из осторожной беседы с ними, а вынуждены читать в заключении экспертизы о себе такое, чего они психически вынести просто не в состоянии. Кроме того, следует учесть, что все вышеизложенные предложения рассчитаны на родителей, готовых к кооперации, а это должно означать, что в большинстве случаев развода такая работа займет слишком много времени. Можно возразить, что в жизни по разным причинам (организация, время, финансы) идеальный процесс в общем не реализуем, а значит следует заключать компромиссы. Однако для компромиссов существуют вполне обоснованные границы. Если известные условия для проведения настоящей диагностики не соблюдены, результат не просто «недостаточно точен» или «несколько не дифференцирован», он просто никуда не годится! К сожалению, экспертиза часто лишь условно ориентируется на методическое обследование[132], главенствующую роль в ней играют все же чувства, впечатления и спонтанное принятие позиций одной из конфликтных сторон[133]. Конечно, это вовсе не значит, что речь здесь идет не о решениях, принятых более или менее «здравым умом» (например, со стороны судьи), просто зачастую эти решения недостаточно предметны. Мой опыт в отношении применения второстепенных критериев (как в вышеописанном случае) и частого отсутствия теоретической и диагностической компетенции у судов или их специалистов заставляет опасаться, что в большинстве решений «в интересах ребенка» используются далеко не те критерии, которые действительно имеют большую психологическую и педагогическую ценность, а те, что, грубо говоря, лежат ближе. — 133 —
|