Запрещенный Сталин

В Минск на место Заковского назначить освободившегося от работы в Средней Азии Пиляра, который уже был ранее ПП ОГПУ в Белоруссии, знает хорошо обстановку в Белоруссии и вполне удовлетворительно выполнял там свои обязанности.

В Казахстан можно было бы назначить Лордкипанидзе из За­кавказья, но не знаю, подойдет ли эта комбинация и сработает­ся ли он с Мирзояном.

Медведя же полагал бы отозвать в Москву и использовать его в центральном аппарате Наркомвнудела, где посмотреть на рабо­те, годен ли он еще для работы в НКВД, или уже совсем выра­ботался.

Если Вы найдете мои предложения правильными, я их постав­лю на разрешение.

Очень прошу сообщить Ваше мнение.

Сентябрь 1934 г.».

ЦА ФСБ. Ф. 3. On. 2. Д. 9. Л. 243-245.

Записка

Сталина Ягоде, переданная по телефону Власиком с предложением перейти на работу наркомом связи

«Т. Ягода!

Наркомсвязь — дело очень важное. Это Наркомат оборонный. Я не сомневаюсь, что Вы сумеете этот Наркомат поставить на ноги. Очень прошу Вас согласиться на работу Наркомсвязи. Без хорошего Наркомата связи мы чувствуем себя как без рук. Нельзя оставлять Наркомсвязи в нынешнем ее положении.

Ее надо срочно поставить на ноги.

И. Сталин

Передал Власик

20 ч. 15 мин. 1936 г.».

ЦА ФСБ. Ф. 3. On. 2. Д. 9. Л. 239—240.

Глава 11
СТАЛИН И ПИСАТЕЛИ

И. Г. Эренбург: «Мне трудно представить работу писателя без срывов»

Поэт, писатель, публицист. В горбачевскую эпоху многие за­давались вопросом: почему Сталин не тронул его?

«28 ноября 1935 года

Уважаемый Иосиф Виссарионович,

т. Бухарин передал мне, что Вы отнеслись отрицательно к тому, что я написал о Виноградовой. Писатель никогда не зна­ет, удалось ли ему выразить то, что он хотел. Напечатанные в газете эти строчки о Виноградовой носят не тот характер, ко­торый я хотел им придать. Не надо было мне этого печатать в газете, не надо было и ставить имени действительно существу­ющего человека (Виноградовой). Для меня это был клочок ро­мана, не написанного мной, и в виде странички романа, пере­работанные и, конечно, измененные, эти строки звучали бы совершенно иначе. Мне хочется объяснить Вам, почему я напи­сал этот рассказ. Меня глубоко взволновала беседа с Виногра­довой, тот человеческий рост, то напряжение в работе, выдум­ка, инициатива и вместе с тем скромность, вся та человечность, которые неизменно меня потрясают, когда я встречаюсь с людь­ми нашей страны. Так же, как о Виноградовой, я мог бы напи­сать о многих комсомольцах и комсомолках, с которыми я встречался за последнее время. Но все это подлежит обработке, должно стать страницами книги, а не быть напечатанными на газетных столбцах.