Запрещенный Сталин

Конечно, так можно завербовать только нескольких людей. Конечно, стойкость тоже дело наживное, от характера кое-что зависит, но и от самого воспитания. Вот эти малостойкие, я бы сказал, товарищи, они и послужили материалом для вербовки. Вот почему этим мерзавцам так легко удавалось малостойких людей вовлекать. На них гипнозом действовали: завтра все будут

у нас в руках, немцы с нами, Кремль с нами, мы изнутри будем действовать, они — извне. Вербовали таким образом этих людей.

Третий вопрос — почему мы так странно прошляпили это дело? Сигналы были. В феврале был Пленум ЦК. Все-таки как-никак дело это наворачивалось, а вот все-таки прошляпили, мало кого мы сами открыли из военных. В чем тут дело? Может быть, мы малоспособные люди или совсем уже ослепли? Тут причина общая. Конечно, армия не оторвана от страны, от партии, а в партии, вам известно, что эти успехи несколько вскружили голо­ву, когда каждый день успехи, планы перевыполняются, жизнь улучшается, политика будто бы неплохая, международный вес нашей страны растет бесспорно, армия сама внизу и в средних звеньях, отчасти в верхних звеньях, очень здоровая и колоссаль­ная сила, все это дело идет вперед, поневоле развинчивается, острота зрения пропадает, начинают люди думать: какого рожна еще нужно? Чего не хватает? Политика неплохая. Рабоче-Крес-тьянская Красная Армия за нас, международный вес нашей стра­ны растет, всякому из нас открыт путь для того, чтобы двигаться вперед, неужели же еще при этих условиях кто-нибудь будет ду­мать о контрреволюции? Есть такие мыслишки в головах. Мы­то не знали, что это ядро уже завербовано германцами, и они даже при желании отойти от пути контрреволюции не могут отой­ти, потому что живут под страхом того, что их разоблачат и они головы сложат. Но общая обстановка, рост наших сил, поступа­тельный рост и в армии, и в стране, и в партии, вот они у нас притупили чувство политической бдительности и несколько ос­лабили остроту нашего зрения. И вот в этой-то как раз области мы и оказались разбитыми.

Нужно проверять людей — и чужих, которые приезжают, и своих. Это значит, надо иметь широкоразветвленную разведку, чтобы каждый партиец и каждый непартийный большевик, осо­бенно органы ОГПУ, рядом с органами разведки, чтобы они свою сеть расширяли и бдительнее смотрели. Во всех областях разби­ли мы буржуазию, только в области разведки оказались битыми, как мальчишки, как ребята. Вот наша основная слабость. Развед­ки нет, настоящей разведки. Я беру это слово в широком смыс­ле слова, в смысле бдительности и в узком смысле слова также — в смысле хорошей организации разведки. Наша разведка по во­енной линии плоха, слаба, она засорена шпионажем. Наша раз­ведка по линии ГПУ возглавлялась шпионом Гаем, и внутри че­кистской разведки у нас нашлась целая группа хозяев этого дела, работавшая на Германию, на Японию, на Польшу сколько угод­но, только не для нас. Разведка — это та область, где мы впер­вые за двадцать лет потерпели жесточайшее поражение. И вот