|
Возвращаясь к недавним аспектам этой ситуации, добавим следующее замечание. Уже в тексте «Марксизм и гуманизм», написанном в 1963 г., я дал интерпретацию происходящего в наши дни непомерного распространения тем марксистского или социалистического «гуманизма», показав идеологическую природу этого феномена. Я отнюдь не осуждал идеологию как общественную реальность: как говорит Маркс, в идеологии люди «осознают» свою классовую борьбу и «доводят ее до конца»; идеология в своей религиозной, моральной, юридической, политической и прочих формах есть объективная общественная реальность; идеологическая борьба представляет собой органическую составную часть борьбы классовой. Я подвергал критике лишь теоретические эффекты идеологии, которая для научного познания всегда является опасностью или препятствием. И я указал на то, что распространение тем «марксистского гуманизма» и их влияние на марксистскую теорию следует интерпретировать в качестве возможного исторического симптома двоякой неспособности и двоякой опасности. С одной стороны, неспособности помыслить специфику марксистской теории и соответствующей ревизионистской опасности смешения этой теории с домарксистскими идеологическими интерпретациями. С другой стороны, неспособности разрешить реальные (и в основе своей политические и экономические) проблемы, поставленные ситуацией, сложившейся после XX съезда, и опасности, возникающей тогда, когда эти проблемы маскируют, скрывая их за обманчивыми формулировками «решения», оказывающегося чисто идеологическим. II Именно в этой ситуации были написаны и опубликованы предлагаемые вниманию читателя тексты. Для того чтобы оценить их природу и функции, следует соотнести их с нею: все они суть философские эссе, предметом которых являются теоретические исследования, а целью — воздействие на существующую теоретически — идеологическую ситуацию и реагирование на некоторые опасные тенденции. Оставаясь на уровне самых общих схем, я могу сказать, что эти теоретические тексты содержали в себе двойное «воздействие» или, если угодно, «оказывают воздействие» на двух фронтах, для того чтобы провести, как замечательно выражался Ленин, «границу» между марксистской теорией и чуждыми марксизму идеологическими тенденциями. Целью первого воздействия является «проведение границы» между марксистской теорией и теми формами философского субъективизма, с которыми ее смешивали и которые представляют для нее опасность: прежде всего, эмпиризмом и его классическими или современными вариантами, прагматизмом, волюнтаризмом, историцизмом и т. д. Существенными моментами этого первого воздействия являются следующие: признание значения марксистской теории для революционной классовой борьбы, различение различных практик, выявление специфики «теоретической практики», предварительное исследование революционной специфики марксистской теории (строгое различение между идеалистической диалектикой и диалектикой материалистической) и т. д. — 153 —
|