|
они хотят доказать безусловную простоту цветов (см. выше примечание), мы видим, что в части спектра, перехваченной отверстием в стене и падающей на вторую стену, не получается при рассматривании через призму таких вполне различных цветов; но ведь образующиеся при этом края и не могут быть такими яркими, потому что фоном служит здесь другой цвет, - все равно, как при рассматривании окружающих предметов через цветное стекло. Пусть же вам не импонируют авторитет ньютоновского имени и леса математического доказательства, возведенные вокруг его теории главным образом в новейшее время. Ссылаются на то, что Ньютон был великим математиком, как будто этого одного уже достаточно для оправдания его теории цветов. Физическое не может быть доказано с помощью математики, которая имеет дело только с ведичинама. В области цветов математике ни место (несколько иначе обстоит дело в оптике); и если Ньютон измерил цвета 179, то в зтом еще нет математики или во всяком случае тут ее крайне мало. Он измерил отношение полос, имеющих различную ширину, но оговорился, что не мог производить измерения сам, не обладая достаточно острым зрением; эту работу выполнил поэтому для него один близкий друг, который имеет острое зрение и которому он доверяет *. И если Ньютон сопоставил затем ати отношения с числовыми отношениями музыкальных тонов (см. выше § 280, примечание), то и тут еще нет математики. Впрочем, даже при самом остром зрении нельзя определить, если изображение достаточно велико, где начинаются различные цвета; кто хоть раз видел спектр, тот знает, что в нем нет твердых границ (сопfinia), которые можно было бы отметить линиями. Вся эта постановка вопроса оказывается прямо абсурдной, если учесть, что ширина полос весьма различна в зависимости от большего или меньшего удаления; при максимальном удалении, например, наиболее широкой становится зеленая полоса, потому что желтая и синяя как таковые становятся все уже, ибо, расширяясь, они все больше налагаются друг на друга. * Newton. <Optice>, р. 120-121: <Amicua, qui interfuit et cuius ociili coloribus discerncndis acriores quam mei -essent, notavit lineis rectis imagmi in traasversum ductis confinia colorum> 180. Таким добрым другом сделался сам Ньтотои для всех физиков; ни один из них яе смотрел больше собственными глазами, а если и смотрел, то повторял все сказаяное Ньютоном. — 257 —
|