История западного мышления

В более философском духе толковали астрологические соответствия гре­ческие и римские стоики, усматривая в них основополагающую детерменированность человеческой жизни небесными телами. Оттого астрология рас­сматривалась как наилучший путь к истолкованию космической воли и приведению своей жизни в согласие с божественным разумом. Стоикам, убежденным в том, что всеми вещами управляет космическая судьба и что все части Космоса объединяет некое вселенское «сочувствие», или закон,— астрология казалась в высшей степени созвучной их собственному мировоз­зрению. Сходным образом понимали владычество планет над человеческой жизнью и мистериальные религии, но они провидели в нем еще и обещание избавления: за последней из планет — Сатурном (а это божество судьбы, ог­раничения и смерти) — располагается всеобъемлющая сфера величайшего Божества, чьему божественному всемогуществу под силу освободить челове­ческую душу из пут детерминизма, открыть путь от конечного существова­ния — к вечной свободе. Этот высочайший Бог и управляет всеми божества­ми планет; посему Ему дано приостановить закон судьбы и вызволить преданного Ему душой человека из паутины предопределения2. Платоники также полагали, что планеты всецело подчиняются власти верховного Добра, но они были склонны видеть в небесных конфигурациях скорее некие указания, нежели причины, и не верили в их абсолютную предопре­деляющую роль в жизни развитой личности. В птолемеевском подходе также ощущается менее фаталистическое восприятие: он подчеркивал стратегичес­кую ценность подобных занятий и высказывал мысль о том, что человек способен принимать деятельное участие в космических планах. И все же, какими бы ни были отдельные истолкования, вера в умопостигаемый смысл планетных движений для человеческой жизни оказала колоссальное влияние на характер всей культуры классической эпохи.

НЕОПЛАТОНИЗМ

Существовала еще одна область мысли, стремившаяся преодолеть элли­нистический раскол между рационалистическими философиями и мистериальными религиями. В течение нескольких столетий после смерти Платона (середина IV в. до Р.Х.) многие философы постоянно обращались к его уче­нию, сосредоточившись на его метафизических и религиозных аспектах и внося свои дополнения. В ходе этого процесса высочайшее трансцендентное качало стали называть «Единым»; по-новому акцентировали внимание на «бегстве от тела»: подчеркивалась его необходимость для философского вос­хождения к божественной действительности; местопребыванием Форм стал считаться сам божественный Разум; заметно возрос интерес к проблеме зла и его отношения к материи. В III в. н.э. весь этот поток вылился в сочинениях Плотина, который, привнеся в платоновскую схему известную долю мистики и одновременно включив в нее некоторые стороны аристотелевской' мысли, сформулировал «неоплатоническую» философию, обладавшую значительной интеллектуальной силой и универсальным охватом. В Плотине греческая фи­лософия достигла своей завершающей точки, обратясь затем к новому, уже полностью религиозному сверхрациональному мистицизму. Очевидным ста­новится и дух новой эпохи, психологические и религиозные ощущения ко­торого в корне отличаются от духа и воззрений эллинской классики.