История западного мышления

* Царской дорогой.

И все же, чем далее развивалось у греков индивидуальное критическое суждение, что способствовало отходу от коллективного первобытного миро­воззрения прежних поколений, тем более понимание ими мира принимало спорный характер, тем уже становился круг, вмешавший безошибочные зна­ния. «Что касается точной истины,— утверждал Ксенофан,— ни один чело­век ее не ведает и никогда ее не познает». Часто такие «новые приобретения» философии, как не имеющие разгадки логические парадоксы Зенона Элейского или учение Гераклита о мире как о непрерывном потоке, не разреша­ли, а лишь усугубляли общую неопределенность. Теперь, с наступлением Эры разума, появилась возможность все подвергать сомнению, и каждый последующий философ предлагал ответы, отличавшиеся от решений пред­шественника. Если миром правили исключительно механические природные силы, то уже не было такого очевидного основания, на которое могли бы твердо опираться нравственные суждения. И если подлинная реальность це­ликом отчуждалась от обыденного опыта, то саму основу человеческого по­знания можно было поставить под вопрос. Казалось, чем более свободным и сознательным становился человек в понятии самоопределения, тем менее уверенно он ступал. И все же, если человек мог освободиться от суеверных страхов и верований, требуемых благочестивыми условностями, если он мог постигнуть, пусть и не до конца, подлинный порядок вещей, то игра стоила свеч. Несмотря на то, что постоянно вставали все новые проблемы и дела­лись все новые попытки их разрешить, бодрящее ощущение интеллектуаль­ного прогресса, казалось, одерживало верх надо всей той путаницей и нераз­берихой, которые ему сопутствовали. Поэтому Ксенофан мог утверждать: «С самого начала боги не обнаружили перед нами всех вещей; однако со време­нем люди, пускаясь в поиски, находят то, что лучше...4»

ГРЕЧЕСКОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ

В Афинах, где разнообразные течения греческой мысли и. искусства вза­имодействовали и переплетались между собой на протяжении всего V века до Р.Х., интеллектуальное развитие достигло своей вершины. Век Перикла и возведения Парфенона был для Афин пиком культурного и творческого рас­цвета и политического влияния в Греции: афинянин самоутверждался в мире с новым сознанием собственной власти и собственного интеллекта. Одержав победу над персами-захватчиками и заняв ведущее положение среди гречес­ких городов-государств, Афины очень скоро превратились в крупный торго­вый приморский город с имперскими амбициями. Бурная деловая жизнь по­зволяла афинянам вступать в самые тесные контакты с другими культурами, что способствовало расширению кругозора и совершенствованию полисной культуры. Афины стали первой греческой метрополией. Развитие демокра­тического самоуправления, технические достижения в сельском хозяйстве и навигации выражали и поощряли новый «гуманистический» дух. Философы более ранней поры находились в относительной изоляции, их теории обычно подхватывались несколькими последователями или, может быть, нескольки­ми школами. Теперь философские поиски в Афинах становились как бы «визитной карточкой» всей интеллектуальной жизни города, которая про­должала двигаться в направлении концептуального мышления, критического анализа, размышления и диалектики.