История западного мышления

Философствуя таким образом, Платон словно отразил уникальное пере­плетение зарождающегося рационализма эллинской философии с плодонос­ным мифотворческим воображением древнегреческой души — то изначаль­ное религиозное мировидение, вобравшее в себя как индоевропейские, так и левантинские корни, уходящие через второе тысячелетие до Р. X. в самый неолит, то мировоззрение, которое, создав Олимпийский пантеон, заложи­ло основы культа, искусства, поэзии и драмы классической греческой куль­туры. По сравнению с другими древними мифологиями, греческая мифоло­гия особенно сложна, тщательно разработана и систематизирована и потому сказалась благодатной почвой для эволюции греческой философии, которая сохранила явственный отпечаток своего мифологического происхождения не только на начальных стадиях развития, но и в период своего апогея — пла­тонизма.

И все же в диалогах Платона мы сталкиваемся не просто с языком мифа, но скорее с подразумеваемым функциональным отождествлением богов с Идеями,— что и определило стержневую роль платоновской философии в развитии греческой мысли. Филолог-классик Джон Финли сказал об этом: «Точно так же, как греческие боги, хотя их культ мог быть весьма разнооб­разным, все вместе как бы заключают в себе анализ мира: Афина — ум, Аполлон — внезапное и непредсказуемое вдохновение, Афродита — сексу­альность, Дионис — переменчивость и возбуждение, Артемида — целомуд­рие, Гера — семейный уклад жизни и супружество, Зевс — господствующий надо всем порядок,— точно так же существуют и платоновские формы, само­стоятельные, светящиеся и вечные, недоступные для преходящего участия в них человека... [Боги, как и формы] являются сущностями жизни, бла­годаря созерцанию каковых любая отдельная жизнь обретала значение и со­держание»1*.

Платон часто порицал поэтов за антропоморфизацию богов, что не ме­шало ему, однако, преподносить собственную философскую систему в пора­зительных мифологических формулировках и с имплицитной религиозной направленностью. Несмотря на высокую оценку, которую давал Платон ин­теллектуальной прямоте, и на догматическое осуждение поэзии и искусства в его политических учениях — то здесь, то там, во многих диалогах можно встретить явное утверждение, что способность к образному мышлению как поэтическая, так и религиозная столь же необходима человеку, стремящему­ся обрести знания о сущностной природе мира, сколь и любой чисто логи­ческий подход, не говоря уж об эмпирическом. Особое место в нашем ис­следовании занимает влияние, которое платоновское видение оказало на еще неустойчивое и полное нерешенных вопросов греческое мировоззрение. Ибо Платон, в столь сходных выражениях рассуждая в одном месте — об Идеях, в другом — о богах, разрешает — тонко, но вместе с тем вызывая весомые и длительные последствия — центральное для классической мысли напряже­ние: напряжение между мифом и разумом.