История западного мышления

Сходным образом, в «Теэтете» Платон с необычайной проницательнос­тью анализирует природу познания — избегая прямых заключений и ни разу не прибегнув к теории Идей в качестве разгадки или выхода из изображенно­го им эпистемологического тупика. В «Софисте» Платон наделяет реальнос­тью не только Идеи, но также и Переменчивость, Жизнь, Душу и Понимание. В другом месте он указывает на существование ряда математических объектов, стоящих между Идеями и их чувственными конкретными вопло­щениями. Несколько раз он приводит иерархию Идей, но в разных диалогах представлены разные иерархии: Благо, Единое, Существование, Истина и Красота занимают главенствующее положение каждый раз по-иному, то ме­няясь местами, то частично накладываясь друг на друга. Очевидно, Платон так и не выстроил последовательной, окончательно завершенной системы Идей. Но столь же очевидно, что Платон, несмотря на так и не разрешен­ные им вопросы относительно главнейшей части своего учения, считал свою теорию верной, полагая, что без нее научные и нравственные устремления человека лишились бы всякого основания. Именно это утверждение и зало­жило основу для платоновской традиции.

Подведем итоги: с точки зрения Платона, основу существования состав­ляют архетипические Идеи, образующие неосязаемый субстрат всего осязае­мого. Истинное строение мира открывается не чувствам, а интеллекту, ка­ковой в высшем своем состоянии получает прямой доступ к верховной реальности Идей. Вовсе не являясь нереальной абстракцией или воображае­мой метафорой конкретного мира, царство архетипов представлено у Плато­на подлинной основой действительности, предопределяющей ее порядок и делающей ее познаваемой. Исходя из этого, Платон заявлял, что первейшая задача и конечное назначение философа — это и есть опыт непосредственно­го постижения трансцендентных Идей.

ИДЕИ И БОГИ

Все вещи «населены богами»: так утверждает Платон в «Законах» — пос­леднем своем сочинении. И здесь мы должны обратить внимание на своеоб­разную двойственность в природе архетипов — двойственность, стоящую в центре всего греческого видения,— подразумевающую существование скры­той связи между правящими принципами и мифическими существами. И хотя временами Платон придерживается более отвлеченных формулировок для архетипов (как в случае с математическими Идеями), иногда он прибе­гает и к божественным фигурам — величественным мифологическим персо­нажам. Очень часто в платоновских диалогах речь Сократа явно приобретает гомеровские интонации, особенно когда он толкует различные исторические и философские проблемы, прибегая к мифологическим событиям и фигурам.