|
Когда оба ученика вошли, Цзы-Лу сказал: — Мы, можно сказать, попали в беду! — Что за речи? — возмутился Конфуций. — Для благородного мужа постичь Путь — значит добиться успеха, а не ведать Пути и значит попасть в беду. Ныне мне, хранящему Путь человечности и долга, приходится нелегко в наш век всеобщей смуты, но разве это значит попасть в беду? Глядя внутрь себя, я не отхожу от Пути. Сталкиваясь с трудностями, я не теряю в себе силы. Лишь когда приходит зима и выпадает снег, познается красота вечнозеленых сосен и кипарисов [126]. Поистине, испытания, выпавшие мне на границе Чэнь и Цай, — счастье для меня! Конфуций снова взял в руки лютню и запел. Цзы-Лу с воинственным видом поднял щит и пустился в пляс, а Цзы-Гун сказал: — Я и не знал, что небо так высоко, а земля так низка. Мужи древности, обретшие Путь, были преисполнены радости независимо от того, хорошо или плохо приходилось им в жизни, ибо радовались они не успехам или неудачам. Где есть Путь и его Сила, там успехи и неудачи неотделимы от круговорота жары и холода, ветров и дождей. Вот почему Сюй Ю радовался жизни на берегу реки Ин, а Гунбо был доволен собой, живя на горе Гун. Шунь хотел уступить Поднебесную своему другу, человеку с севера У Цзэ. — Ну и странный у нас государь! — сказал У Цзэ-северянин. — Он покинул свою деревню и пришел ко двору Яо, но и это еще не все. Теперь он хочет, чтобы я разделил с ним его позор. Мне противно даже видеть его. И он бросился в воды реки Цинлин. Тан собрался идти походом на Цзе и пришел за советом к Бянь Сую. Бянь Суй сказал: — Это не мое дело. — У кого же мне искать совета? — спросил Тан. — Не знаю, — ответил Бянь Суй. Тогда Тан обратился к У Гуану, а тот сказал: — Это не мое дело. — С кем же мне посоветоваться? — спросил Тан. — Не знаю. — А что можно сказать об И Ине? — Он необыкновенно умеет унижать других, а о прочем я не ведаю, — ответил У Гуан. Тан посоветовался с И Инем, пошел походом против Цзе и победил его. Тут он стал уступать Поднебесную Бянь Сую, а тот отказался принять власть, сказав: — 135 —
|