Высокая классика

"Ты знаешь, что работа художников над своими картинами не имеет предела; художники расцвечивают их и оттеняют - или как там это называют обучающиеся живописи, - словом, художники беспрестанно улучшают картины так, чтобы картина стала безукоризненно прекрасной и выразительной" (Legg. V 769 ab).

Мало того, Платон требует, чтобы живописец оставлял после себя таких своих учеников или знатоков живописи, чтобы они в дальнейшем следили за состоянием его картин.

"Когда кто замыслил написать сколь возможно прекрасную картину, такую, чтобы и в последующее время она не потеряла своих достоинств, но казалась бы еще лучше, он, ты понимаешь, должен оставить по себе преемника, так как сам-то этот художник смертен, чтобы преемник поправлял его картину, если она пострадает от времени; чтобы этот преемник был в состоянии блестяще выполнить упущения, сделанные в картине вследствие несовершенства искусства ее творца, так что, несмотря на краткость времени, труд этому преемнику предстоит огромный" (769 b-с).

Поэтому, если мы не очень подробно критикуем картины божественных и небесных вещей, то в отношении человеческой и земной живописи мы во всяком случае являемся весьма придирчивыми критиками (Critias. 107 b-d). Когда Платон заговаривает о разных тонких оттенках мужественных и трусливых напевов (Legg. II 655 а) или об оттенках неумеренных удовольствий и страстей (R. Р. X 586 b), то понятие оттенка он передает здесь при помощи термина chroma, что значит, собственно говоря, "цвет" или "краска". На основании этого нетрудно себе представить, насколько легкие и тонкие взаимные переливы цветов допускал Платон, и это - при строжайшем соблюдении красочной структуры живописного образа.

4. Противоречия в теории живописи у Платона

Теория живописи у Платона, вообще говоря, базируется на теории живописного первообраза. Чем буквальнее живописец производит первообраз, тем картина его прекраснее. Этим первообразом Платон увлекается настолько, что иной раз даже впадает в противоречие с самим собой.

Как мы знаем (выше, стр. 39), Платон принципиально отрицает всякое подражательное искусство. Но вот что он пишет в "Законах" (II 668 - 669 а, мы этот текст уже приводили выше, стр. 148):

"Человек, не знающий, что является правильным, будет ли в состоянии распознать, что хорошо и что плохо?.. У нас есть тысячи уподоблений, предназначенных для зрительного восприятия... Если бы кто при этом не знал, что именно служит предметом того или иного воспроизведения, разве смог бы судить он о правильности выполнения? Я разумею вот что: разве сможет он распознать, например, соблюдены ли в воспроизведении пропорции тела, так ли расположены его отдельные части, столько ли их, соблюден ли надлежащий порядок в их взаимном расположении, то же самое и относительно окраски и облика (schemata), или же все это воспроизведено беспорядочно. Неужели можно думать, что все это распознает тот, кто совершенно незнаком с тем живым существом, которое послужило оригиналом?.. Но если бы мы знали, что нарисован или изваян человек, если бы художник уловил все его части и, равным образом, окраску и облик, то неизбежно тот, кто знает подлинник, будет готов судить, прекрасно ли это произведение или же в нем есть кое-какие недостатки в смысле красоты. Да, потому что, так сказать, все мы знакомы с красотою живых существ".