|
– Естественно. – Когда надо сообща распорядиться серебром или золотом, бывают ли случаи, чтобы справедливый человек был полезнее других? – Бывают, Сократ. Это когда надо отдать их на хранение или сбережение. – То есть, по твоим словам, когда они лежат без употребления? – Конечно. – Значит, когда деньги бесполезны, тогда-то и полезна справедливость? – Похоже, что это так. – И чтобы хранить садовый нож, полезна справедливость общественная и частная, для пользования же им требуется умение виноградаря? – Видимо, так. – Пожалуй, ты скажешь, что, когда нужно хранить щит и лиру и в то же время ими не пользоваться, справедливость полезна, а когда нужно пользоваться, тогда полезно умение воина и музыканта. – Непременно скажу. – И во всем остальном так: справедливость при пользовании чем-нибудь не полезна, а при непользовании полезна? – Видимо, так. – Стало быть, друг мой, справедливость – это не слишком важное дело, раз она бывает полезной лишь при бесполезности. Давай рассмотрим вот что: кто мастер наносить удары в кулачном бою или в каком другом, тот, не правда ли, умеет и уберечься от них? – Конечно. – А кто способен уберечься от болезни, тот еще гораздо более способен незаметно довести до болезненного состояния другого? – Мне кажется, так. – И воинский стан тот лучше оберегает, кто способен также проникнуть в замыслы неприятеля и предвосхитить его действия? – Конечно. – Значит, тот горазд беречь, кто способен и воровать. – По-видимому. – Значит, если справедливый человек способен сохранить деньги, то он способен и похитить их. – По крайней мере, к этому приводит наше рассуждение. – Значит, справедливый человек оказывается каким-то вором. Это ты, должно быть, усвоил из Гомера: он высоко ставит Автолика, деда Одиссея по матери, и говорит, что Автолик превосходил всех людей вороватостью и заклинаниями. Так что, и по-твоему, и по Гомеру, и по Симониду, справедливость – это нечто воровское, однако направленное на пользу друзьям и во вред врагам. Разве ты не так говорил? – Нет, клянусь Зевсом. Впрочем, я уж и не знаю, что говорил. Однако вот на чем я все еще настаиваю: приносить пользу друзьям и вредить врагам – это и будет справедливость. – А кто, по-твоему, друзья: те ли, кто кажутся хорошими людьми, или же только те, кто на самом деле таковы, хотя бы такими и не казались? То же и насчет врагов. – Естественно дружить с тем, кого считаешь хорошим, и ненавидеть плохих людей. — 9 —
|