Символический обмен и смерть

Итак, проблема опросов заключается вовсе не в их объектив­ном воздействии. Как и в случае пропаганды или рекламы, это воз­действие, как известно, в значительной мере отменяется факторами индивидуального или коллективного сопротивления или же инерции. Проблема опросов в том, что на всем пространстве социальных прак­тик они устраивают операциональную симуляцию; это проблема лейкемизации всякой социальной субстанции — кровь заменяется блед­ной лимфой масс-медиа.

Замкнутый круг «вопрос/ответ» воспроизводится во всех об­ластях. Постепенно становится ясным, что под углом этого методологического подозрения должна быть пересмотрена вся область анкет, опросов, статистики. Но то же подозрение тяготеет и над этнологией; если только не считать туземцев совершенно природными существа­ми, неспособными к симуляции, то здесь возникает та же проблема — невозможность получить на наводящий вопрос какой-либо ответ кро­ме симулированного (то есть воспроизводящего сам вопрос). Нет уверенности даже, что и наши вопросы, задаваемые растениям, живот­ным, инертной материи в точных науках, имеют шансы на «объектив­ный» ответ. Что же касается ответов опрашиваемых опрашивателям, туземцев — этнологам, анализируемого — аналитику, то круговая структура наличествует в них наверняка: отвечающие на вопрос все­гда делаются такими, какими воображает и побуждает их быть воп­рос. Даже психоаналитический перенос и контрперенос ныне подпа­дают под власть этих стимулированных, симулированных, предвосхи­щенных ответов, представляющих собой всего лишь разновидность self-fulfilling prophecy1. Перед нами странный парадокс: слова опра­шиваемых, анализируемых и туземцев непоправимо замыкаются на себя и утрачиваются, и вот в такой-то ситуации форклюзивного от­вержения замечательно развиваются соответствующие дисципли­ны — этиология, психоанализ, социология. Только развиваются-то они в пустоте, потому что тавтологические ответы опрашиваемого, анализируемого, туземца все-таки позволяют ему побороться и пере­хитрить спрашивающего: на вопрос он отвечает тем же вопросом, изолирует его, отражая в зеркале ожидаемого ответа, и вопросу уже не выбраться из этого круга — из порочного круга власти. Точно так же и в избирательной системе, где представительная власть на­столько плотно контролирует ответы избирателей, что сама уже нико­го не представляет: в известный момент она оказывается бессильной. Поэтому угнетенный ответ угнетенных — это все же в некотором смысле настоящий ответ, отчаянный акт мести: пусть власть сама хо­ронит свою власть.