Сократ

Леонт был одним из известных руководителей афин­ского флота и добропорядочным гражданином. Он участ­вовал в подписании мира, заключенного Никием со спар­танцами, а в Аргинусском сражении был в числе афин­ских военачальников. Как сторонник демократии Леонт выступал в свое время против олигархического «правле­ния четырехсот», а после установления «правления трид­цати», опасаясь мести олигархов, удалился на Саламин.

Сократ, как, впрочем, и другие афиняне, понимал, что в случае с Леонтом речь шла об очередной расправе пра­вителей над неугодным им лицом. Ясно было ему и то, что правители, привлекая его и других граждан в каче­стве исполнителей своих произвольных приказов, стреми­лись так или иначе замарать всех причастностью к своей кровавой политике, распространить вину и ответствен­ность за проводимые по их приказу деяния на многих, связав тем самым возможно большее число людей пре­ступной круговой порукой и используя их в качестве своих подручных и послушной опоры.

Для тиранов было, конечно, весьма заманчиво впрячь в колесницу своих расправ «мудрейшего из греков». Мысль о привлечении его к мероприятиям власти исходи­ла, скорей всего, от Крития; во всяком случае, без одоб­рения последнего дело не обошлось. Критию, этому софи­сту и тирану в одном лице, человеку незаурядному и по­рочному, представился случай задать праведному Сократу грязную работенку приспешника.

Но Сократ вновь разочаровал правителей. Когда пяте­ро афинян, получивших приказ об аресте Леонта, вышли из Тола (правительственного здания) на агору (афинскую городскую площадь), один из них отделился от группы и пошел к себе домой, вместо того чтобы отправиться с остальными на Саламин. Это был Сократ. И не было его вины в том, что Леонт был все-таки доставлен и казнен. «Только и на этот раз,— замечает Сократ,— опять я до­казал не словами, а делом, что мне смерть, попросту гово­ря, нипочем, а вот воздерживаться от всего несправедли­вого и нечестивого — это для меня все» {Платон. Аполо­гия Сократа, 32 с—е).

На арене публичной жизни, как и в частном кругу, Сократ не был железным приверженцем догмы, но оста­вался человеком твердых убеждений. Смена партий у руля афинской политики преподносила ему все новые сюрпризы, но он был верен себе, своей внутренней оцен­ке внешних событий. Во всех случаях заступничества — за стратегов при демократии, за Леонта при тирании и т. д.— он защищал закон и справедливость против без­законий.