Сократ

Сократ, сам будучи принципиально на иных позици­ях, чем софисты, в споре с Анитом, однако, берет их сто­рону. И вообще к софистам Сократ относится мягче, тер­пимее, лояльнее, чем это можно бы было ожидать в свете его отличия от них. Он и раньше не раз признавал высо­кие достоинства таких софистов, как Протагор, Горгий, Продик, отличая их от софистов типа Фрасимаха и Калликла. Анит же к софистам, которые все для него на одно лицо, относился как аристофановский Стрепсиад. Его угрюмое недоверие вообще ко всем софистам опира­лось на давний предрассудок, видевший корни всех зол и неудач в новых веяниях и мудрствованиях.

Сократ, напротив, разоблачал подобный предрассудок, жертвой которого он сам стал. Ему импонировали боль­шие знания многих знаменитых софистов, их просвети­тельский пафос и рационализм, их готовность обучить других, пускай за плату, тому, что знали сами. Сократ, в частности, обращает внимание Анита на то, что добрая слава Протагора и многих его современных последовате­лей во всей Элладе никак не вяжется с приписываемой им порчей юношества. По мнению Сократа, зло и порча проистекают от незнания многих, а не от знания немно­гих. И вовсе не софисты виновны в некомпетентности афинских должностных лиц, в правлении познающих, случайных и неподготовленных к государственным делам людей, во всеобщем интриганстве, погоне за наживой и прочих нравственных и политических пороках членов афинского полиса.

Однако такие аргументы не доходят до Анита, кото­рый с позиций охранительного патриотизма предлагает вообще очистить Афины от софистов. При этом Анит при­знается, что сам он никогда не имел дела с софистами, попросту говоря, не знает их. Дальнейшая беседа при­обретает любопытный оборот:

«Сократ. Так как же ты, милейший, можешь разо­браться, что в этом деле есть хорошего и что плохого, если ты вовсе и не знаешь его?

Анит. Легче легкого! Уж в них-то я разбираюсь, ка­ковы они, знаю я их или нет, все равно.

Сократ. Ты, верно, прорицатель, Анит? Ведь из того, что ты сказал, мне не понять, как ты мог разобраться в них иначе» (Там же, 92 с).

На вопрос Сократа, у кого же, если не у софистов, учиться добродетели, Анит ссылается на многих «достой­ных афинян». Сократ, не отрицая наличие таковых, по­лагает, однако, что люди, сами доблестные в гражданских делах, в том числе такие знаменитые политики, как Фемистокл, Аристид, Перикл, Фукидид, не были искусны в деле обучения других — и даже собственных сыновей — той добродетели, которой были причастны сами; поэто­му они не могут расцениваться в качестве учителей доб­родетели.