Сократ и афинская демократия

В это время он уже начинает восприниматься постепенно побеждающим охлосом как идеологически опасный «мыслильщик», однако его спасает как честное выполнение своего воинского долга (биографическая карта), так и принципиальное неучастие в публично-политических дискуссиях и гражданских конфликтах. Тем не менее, личное участие в борьбе за власть таких ярких учеников Сократа, как Алкивиад, Критий и Хармид, постепенно показывает демосу все-таки потенциальную опасность как учения Сократа, так и его последователей (пусть даже и отклоняющихся от генеральной линии учителя).

Поскольку именно на данный период жизни Сократа пришелся пик его творческого взлета, и он лучше всего освещен в сократических воспоминаниях его великих последователей, то однозначная оппозиционность Сократа именно этой новой исторически-конкретной, охлократической модификации афинской демократии, обычно полнее всего рассматривается в историографии, и, собственно говоря, позволяет некоторым исследователям приходить к выводу о принципиальной неспособности философа принять для себя демократию вообще, как форму политического устройства общества.

Однако, с нашей точки зрения, это не совсем так: справедливо критикуя демократию как политическую систему, тем не менее, полное неприятие Сократ проявлял только к такому этапу ее эволюции, когда она стремилась к охлократии или тирании. А поскольку вектор истории Афин неумолимо вел город к тотальной охлократии, к полной и безоговорочной победе социальных низов, неудивительно, что конфликт мыслителя и его социального ландшафта однажды достиг критической фазы.

И тогда, в ходе выделяемого нами третьего, социально-чуждого для Сократа этапа, от разгрома тирании Тридцати (404 год до н.э.) до смерти Сократа (399 года до н.э.), видимо, полностью потеряв надежду на возвращение комфортного для него демократическо-аристократического строя его молодости, отдавая себе отчет в приближении естественной кончины, Сократ фактически перестает скрывать свою оппозиционность демократически-охлократическому строю. И философ тут же становится жертвой встречного вектора такой «зачистки» социальными низами того идеологического пространства, при которой они могли бы уже не бояться новых попыток социально оппозиционных им сил вернуть обратно аристократически-тимократическую «политию отцов».

Таким образом, с нашей точки зрения, в осуждении Сократа сыграли свою роль сразу два именно встречных фактора: уже не скрываемое раздражение Сократа тем, что один из богатейших полисов Эллады, имеющий тем более длительные аристократические традиции, управляется городскими низами, четко совпало со стремлением этих самых низов наказать мировоззренчески и идеологически опасного вольнодумца, одного за другим пестующего и выпускающего в большую политику тиранически настроенных индивидов.