|
Хармид в растерянности, а Сократ уточняет у него (в присутствии Крития): не от дурачка ли какого-нибудь он это услышал. Хармид, защищая брата, остающегося пока инкогнито (но, судя по всему, очень нервничающего), отстаивает то, что человек, сказавший ему это, является очень мудрым. Сократ говорит, что тот, кто это сказал, видимо, сам не знает, что он имеет в виду. И, как передает Платон, с усмешкой посмотрел на Крития. Критий в это время был уже раздражен. Стерпеть то, что его тезис был разбит, он не смог и сначала сгоряча накинулся на младшего брата, который так неудачно его защищал и который, по мнению Крития, не сумел понять всего скрытого смысла фразы о том, что каждый должен заниматься своим. Затем Критий стал доказывать, что рассудительность – это все-таки заниматься именно своим. Но Сократ и тут опровергает Крития, так как есть множество людей, занимающихся чужими делами, но при этом являющихся вполне рассудительными. Или, скажем, врач может сам не осозновать, что каким-то действием он принес больному пользу, но уже сам факт принесения этой пользы будет являться примером того, что врач – полезный, и, таким образом, объективно рассудительный человек. То есть рассудительность может быть сама по себе и нерассудительная, неосознаваемая. И как же, по словам Сократа, быть в этом случае с самим смыслом слова «рассудительность»? [5]. В ответ Критий говорит: «Если ты считаешь, что из моих прежних утверждений необходимо следует такой вывод, то я скорее от них отступлюсь и не стану стыдиться признания, что я был тогда не прав, чем соглашусь с тем, что рассудительный человек может не осозновать себя как такового». И настаивает на том, что он… явно когда-то унаследовал у самого Сократа: рассудительность – это производная дельфийского «познай самого себя», то есть самопознание [6]. Рассуждая, о чем же все-таки наука рассудительности, Сократ говорит о том, что математика – это наука о четных и нечетных числах, но при этом чет и нечет отличаются от самой науки математики, искусство взвешивать – наука о легком и тяжелом, но тяжелое и легкое – нечто отличное от самой науки взвешивать. А что же такое рассудительность? Критий говорит о том, что это – единственная наука, имеющая своим предметом как другие науки, так и самое себя [7]. Сократ продолжает рассуждать и вместе с Критием приходит к выводу о том, что рассудительность – это наука о знании и о невежестве [8]. Однако, действуя в своей излюбленной маевтической манере, Сократ тут же выражает сомнение в том, что есть такая наука, предмет которой есть не что иное, как она сама и другие науки, и при этом она является наукой о невежестве. Ведь, по словам Сократа, это примерно то же самое, как слух, который не слышит ни одного звука, но зато слышит себя и другие слышания, а также глухоту… [9]. — 289 —
|