|
В эпоху глобализации в разрыве жизненного уровня между богатыми и бедными странами обнаружились совсем другие масштабы и темпы нарастания. Достаточно сказать, что только за последние 15 лет доход на душу населения существенно понизился более чем в 100 странах. Но в наибольшей степени свое деструктивное начало обнаружила глобализация в денежно-финансовой сфере. В этой сфере она породила новую и опасную разновидность валютно-финансовых кризисов. Выяснилось, что свободно мигрирующий по миру капитал (финансовая свобода) способен порождать разрушительные спекулятивные смерчи, оказывать мощное дестабилизирующее воздействие на национальные экономики. «…Быстрая глобализация финансов представляет собой основной источник уязвимости всей глобальной экономики. Спекулянты могут подорвать стабильность национальных валют, принуждая правительства принимать дорогостоящие меры и способствуя росту безработицы и нищеты. Упрощается совершение и распространение мошеннических операций в глобальном масштабе. В современной мировой экономике большинство государств, в отличие от индустриально развитых стран, бессильны в отношении внутренних последствий колебаний валютных курсов, движения капиталов и других источников нестабильности, вызванных глобализацией финансов»[221]. При этом финансовые спекуляции очень часто сопряжены с включением в действие механизмов самоорганизующихся (самоосуществляющихся) прогнозов, способных непредсказуемо обрушить банковскую систему, валютный рынок, рынок ценных бумаг страны-жертвы. Наибольшую уязвимость по отношению к всевозможным ситуациям испытывают страны, недавно вступившие на путь рыночных реформ и в силу этого не обладающие развитыми инструментами экономической политики и необходимым опытом. Можно утверждать, что современная валютно-финансовая система таит в себе возможность стихийных как не спровоцированных, так и сознательно спровоцированных кризисов. Сегодня ведущие страны Запада (прежде всего США) вместо того, чтобы указывать человечеству путь вперед, оказались инициаторами неожиданной инволюции – возврата от капитализма «веберовского» типа к его старой спекулятивно-ростовщической модели[222]. Важно понять, что тот вариант постиндустриализма, который ныне утверждается в развитых странах, отнюдь не выступает в качестве гуманистической альтернативы индустриально-рыночной цивилизации и ведет к новым, еще более жестким вызовам природе и культуре. Это обусловлено тем, что техно-центрическая модель западноевропейского постиндустриализма оказалась непосредственно связанной с технологиями дематериализации богатства – придания ему знаковой формы для последующего включения в систему мирового информационно-электронного обмена, что на деле сплошь и рядом оборачивается откатом в развитых странах от продуктивной экономики и утверждением новой формы ростовщичества – господства электронных денег и власти виртуальной экономики, связанной с фиктивным капиталом, власти банка над предприятием, а международной финансовой олигархии – над национальными экономиками, т. е. по сути, новой формой паразитаризма и глобального хищничества. — 295 —
|