|
Подобная зависимость отчетливо проявлялась и в средние века, например в истории скандинавских стран и особенно Исландии. В современных же условиях зависимость человека от природных факторов многократно возросла, ибо экспоненциально растущее воздействие на природу меняет (тоже экспоненциально) саму природу, а значит, и условия жизни людей»[98]. Географическая среда порождала и другие различия в развитии цивилизации и народов. Тот, кто знаком с основами геополитики, знает, что в рамках этой науки была выдвинута концепция «земли и моря» – представление о двух фундаментально отличных типах народов: народах сухопутных (автохтонных) и народах морских (автотолассических). В данной концепции обосновывается мысль, что социально-психологические особенности населения, живущего у морского побережья, в существенной степени отличаются от особенностей того населения, которое живет в глубине континента. В первом случае над сознанием людей властвует архетип моря (океана), во втором – архетип земли. Море, океан – это буйство стихии, несшей человеку как сухопутному существу постоянную угрозу, державшей его в постоянном напряжении. Каждый выход в море – это схватка, борьба с окружающей средой, причем борьба не на жизнь, а на смерть. Эта борьба придавала особое направление развитию сознания «людей моря», вырабатывала у них особый психотип – стремление к господству и покорению. Отсюда абсолютизация роли механических устройств, техники, предназначенных дать человеку силу в борьбе с окружающей средой. Все, что находится за бортом, может быть либо врагом, либо добычей, а на них законы и правила, организующие жизнь корабля, не распространяются. Таким образом, возникают двойные стандарты… Со временем вышеуказанные духовно-психологические установки приобретают определенную универсальность в рамках культуры морских народов, впитываясь в их быт, нравы, жизненную философию. Постепенно представления о мире и человеке, возникшие на их основе, становятся незыблемыми и даже абсолютными, формируя социальную и политическую организацию. Государства, которые они создают, по своей глубинной сути, становятся огромными кораблями (над ними довлеет архетип корабля). «Социальная матрица групп, чья жизнь оказалась замкнутой в корпусе покинувшего землю судна, постепенно переносилась на «морские народы» в целом. Здесь присутствует та же четкость организации и управления, порядок, даже в самых мельчайших деталях, ярко выраженный корпоративный дух и единая целенаправленность общих усилий. Соответственно, все, что находится за бортом такого корабля-государства, воспринимается его командой либо в качестве угрозы (врага), либо качестве добычи, а сам корабль – надежным инструментом противостояния внешнему миру…»[99]. Не отсюда ли идея власти и силы, постоянно культивируемая и развиваемая в западноевропейском сознании, прежде всего в сознании англосаксов? — 148 —
|