|
— Да, — сказал Кебет, — мне кажется, что именно так оно и есть. Услыхав это, кто-то из присутствовавших — я уже не помню точно кто — сказал: — Ради богов, да ведь мы раньше сошлись и согласились как раз на обратном тому, что говорим сейчас! Разве мы не согласились, что из меньшего возникает большее, а из большего меньшее и что вообще таково происхождение противоположностей — из противоположного? А теперь, сколько я понимаю, мы утверждаем, что так никогда не бывает! Сократ обернулся, выслушал и ответил так: — Ты смело напомнил! Но ты не понял разницы между тем, что говорится теперь и говорилось тогда. Тогда мы говорили, что из противоположной вещи рождается противоположная вещь, а теперь — что сама противоположность никогда не перерождается в собственную противоположность ни в нас, ни в природе. Тогда, друг, мы говорили о вещах, несущих в себе противоположное, называя их именами этих противоположностей, а теперь о самих противоположностях, присутствие которых дает имена вещам: это они, утверждаем мы теперь, никогда не соглашаются возникнуть одна из другой. Тут он взглянул на Кебета и прибавил: — Может быть, и тебя, Кебет, смутило что-нибудь из того, что высказал он? — Нет, — отвечал Кебет, — нисколько. Но я не стану отрицать, что многое смущает и меня. — Значит, мы согласимся без всяких оговорок, что противоположность никогда не будет противоположна самой себе? — Да, без малейших оговорок. — Теперь взгляни, согласишься ли ты со мною еще вот в каком вопросе. Ты ведь называешь что-либо холодным или горячим? — Называю. — И это то же самое, что сказать "снег" и "огонь"? — Нет, конечно, клянусь Зевсом! — Значит, горячее — это иное, чем огонь, и холодное — иное, чем снег? — Да. — Но ты, видимо, понимаешь, что никогда снег (как мы сейчас только говорили), приняв горячее, уже не будет тем, чем был прежде, — снегом, и вместе с тем горячим: когда горячее приблизится, он либо отступит перед ним, либо погибнет. — Совершенно верно. — Равным образом ты, видимо, понимаешь, что огонь, когда приближается холодное, либо сходит с его пути, либо же гибнет: он и не хочет и не в силах, принявши холод, быть тем, чем был прежде, — огнем, и, вместе, холодным. — Да, это так. — Значит, в иных из подобных случаев бывает, что одно и то же название сохраняется на вечные времена не только за самой идеей, но и за чем-то иным, что не есть идея, но обладает ее формою во все время своего существования. Сейчас, я надеюсь, ты яснее поймешь, о чем я говорю. Нечетное всегда должно носить то имя, каким я его теперь обозначаю, или не — 123 —
|