-- Я и видимого мира не вижу. Я -- только слепец. Понял Хирон, что утратил Тиресий дар прозрения, и спросил его: -- За что кара? -- Тайные мысли богов открывал я смертным, чтобы знали герои, что замышляют против них боги. И за это лишили меня боги дара прозрения. Закрылось для меня прошлое и грядущее. И не знаю я, где тело Асклепия. Теперь Тиресий больше не врач страдающей души и мысли -- он только больной. Сам я брел по темным дорогам в поисках тебя или Асклепия. Лишили меня боги глаз для видимого мира, лишили и глаз для невидимого. И не смею спросить тебя, страдальца: где же врач, который исцелит меня? Вздохнул тяжело Хирон и сказал: -- О Крониды, Крониды! Не слишком ли это много для Хирона? Что же еще подарите вы мне сегодня? Ведь страдание Хирона бессмертно, и нужна ему все новая пища. Шлите же ее, боги, шлите сыну Крона! Всему есть мера на земле, но, видимо, для страдания нет меры.-- И, немного помолчав, добавил: -- Но будет.-- А затем, обратившись к Тиресию, утешил его, сам задыхаясь от боли: -- Потерпи, Тиресий. Скоро вернется к тебе утраченный тобою дар. Тогда встал с земли Киклоп Телем и низко поклонился Хирону: -- Много веков прошли мимо Телема и большими шагами, и малыми. Видел я великую меру страдания и великую меру мужества. Но ты прав: нет меры для страдания титану, как нет меры и для его мужества. Ни перед кем не склонялся Телем. Сегодня поклонился я твоему мужеству, Хирон. Превзошел ты Прометееву меру. Но еще никто из друзей Хирона в пещере -- ни Телем, ни Феникс, ни Тиресий -- не знали, какой новый подвиг великого мужества замыслил мученик-кентавр. В эти часы и дни не входило Время в пещеру на Малее и не входил туда Сон. А в мире за пещерой текли годы, но никто не вел им счета. Полна была земля -- ив мире жизни живой, и в мире мертвой жизни -- рассказами и вестями о делах-подвигах Геракла, который вышел от Хирона, — 212 —
|