|
(39) Статьи по философии. Вып. П, стр. 64-68. (40) Ibid., стр. 69. (41) Ответ Страхову. Отеч. Зап. 1860, ХП, стр. 102. Нельзя поэтому говорить, как это находим у Радлова (Лавров в русской философии. Сборник «П. Л. Лавров», стр. 7), что Лавров считал свободу иллюзией. Это неверно – для Лаврова вопрос о метафизике свободы был неразрешим (и только!), а психологическая реальность свободы для него самый важный и незыблемый факт. [360] но с тем большей силой утверждает он реальность сознания свободы. «Нельзя устранить в человеке, – говорит он (42), – явления само обязательности, суда над собой... Я исхожу из факта сознания свободы, факта создания идеалов и на основании этих фактов я строю связную систему нравственных процессов». В конечном итоге, после этого фундаментального добавления « утверждению имманентизма в познании, вырастает имманентизм в этике. Этика сохраняет для Лаврова всю свою значимость независимо от вопроса о «метафизической» реальности свободы, – и это не есть плоский психологизм у Лаврова, а именно его антропологизм (43). Только весь человек в целом явлении его жизни – истинный предмет философии, утверждает Лавров; а в цельной жизни личности ее творчество, всегда имеющее какие-либо цели, занимает выдающееся место. Мы только что видели, что для Лаврова к сфере этики неприложим скептический принцип. И если человек «есть единство бытия и идеала», если в отношении к познанию нельзя забывать о «скептическом принципе», то в этом цельном единстве человека центр тяжести, очевидно, заключается именно в. его этической сфере. «Философствовать, это – развивать в себе человека, как единое стройное существо», – говорит в одном месте Лавров, – и понятно, что прочным основанием такого развития является наличность морального сознания, способность загораться идеалом и, в соответствии с ним, направлять свою деятельность. Антропологизм Лаврова сначала (в первых трех указанных принципах) кажется прямо примыкающим к критицизму и позитивизму (в сочетании идей Канта и Конта), но, в конце концов, он неожиданно освещается, как по существу этиче ский имманентизм. {Только то и реально, в чем человеку дано действовать, – } и потому «история и есть суще ственный признак, отличающий род homo от других зоологических родов» (44). История начинается лишь там, где имеет место сознание свободы, – до этого мы имеем лишь «канун свободы»; сама реальность человека раскрывается лишь в дви жении истории (45). Но если движущая сила истории есть твор ческая мысль человека, определяемая идеалом, то, значит, в соз нании человека открывается простор для свободы, то-есть раз двигаются рамки простой необходимости, открывается область — 310 —
|