Русская Философия. Энциклопедия

М. А. Маслин

ПОЛТОРАЦКИЙ Николай Петрович (16.02.1921, Констан­тинополь - 14.10.1990, Ленинград) - философ, литерату­ровед, публицист. Род. в семье рус. эмигрантов. Окончил рус. гимназию в Софии и там же начал занятия в ун-те. В 40-х гг. окончил Высшую школу теологии и философии в Регенсбурге (ФРГ). В 1954 г. в Сорбоннском ун-те защи­тил диссертацию «Философия истории России у Н. А. Бердяева». С 1955 г. жил в США. Преподавал рус. язык в военной школе в Монтрее (Калифорния), занимался со­ветологией в Бруклинском колледже (Нью-Йорк). В 1958-1967 гг. преподавал в Мичиганском ун-те (Ист-Лансинг), где получил звание проф. С 1967 г. - проф. и заведующий кафедрой славянских языков и литератур Питтсбургского ун-та. Скончался в Ленинграде во время своего первого приезда в Россию. П. начал печататься в Софии в 1942 г., постепенно выходя за рамки политического антисоветиз­ма своих первых статей и углубляясь в проблематику рус. национально-политической мысли, литературы и фило­софии. Редактор кн. «На темы русские и общие. Сб. ста­тей и материалов в честь проф. Н. С. Тимашева» (1965), «Русская литература в эмиграции» (1972), «Русская рели­гиозно-философская мысль XX века» (1975), автор мн. статей в газ. «Русская мысль» (Париж), «Новое русское слово» (Нью-Йорк) и др., в журн. «Вестник русского сту­денческого христианского движения» (РСХД), «Возрож­дение», «Опыты», «Мосты», а также в справочных изда­ниях по рус. истории. Осн. интересы П. сосредоточены на истории рус. общественной мысли и ее совр. значе­нии. Главным событием современности он считал Ок­тябрьскую революцию 1917 г. и победу в ней «больше­визма-коммунизма и марксизма-ленинизма». Все сферы жизни (религия, церковь, государство, национальная жизнь, культура) испытали на себе воздействие револю­ции, и для преодоления его П. считал необходимыми «да­леко идущие меры», не исключающие военного насилия (этим объяснима «пораженческая» позиция П. во время войны Советского Союза против нем. фашизма, его уча­стие в антикоммунистических организациях). Необходи­мость и моральную оправданность борьбы с коммуниз­мом П. обосновывал с помощью мировоззренческих и идеологических установок И. А. Ильина и П. Б. Струве. Рассматривая содержание рус. мысли под углом идейно-жизненного интереса, П. избирательно относился к пред­мету своих исследований. Философская и научная мысль приобретала для него значение, когда она, с одной сторо­ны, сочеталась с мыслью религиозной, а с другой - с мыслью политической, социологической, литературной. Особое значение в этом единстве П. придает мысли воле­вой, т. е. выражающей активное отношение к действитель­ности. П. принимал сложившееся в рус. зарубежной ис­ториографии (Зеньковский, Н. О. Лосский, Бердяев и др.) представление об отечественной философии как прежде всего религиозной. Гарантией ее истинности и актуаль­ности является лежащее в ее основании православие как особое восприятие христианства, придающее первосте­пенное значение свободе духа. Именно потому обраще­ние к рус. мысли позволяет разрешать жгучие проблемы современности. В статье «Русская религиозная филосо­фия» (1960) он перечисляет 10 таких проблем - от эколо­гических до политических (см.: Вопросы философии. 1992. № 2. С. 133-134). Наряду с положительным содержанием рус. религиозная философия - явление единственное в своем роде, созданное трудами ряда поколений светских мыслителей, - обладает и отрицательными чертами. Ими являются бескопромиссный максимализм и утопизм позитивных построений, что объясняется «беспочвенно­стью» и «отщепенством» ее отдельных авторов, отсут­ствием привычки к положительному государственному и культурному строительству. В нач. XX в. эти недостатки были усугублены сознательным противостоянием исто­рическому христианству. По П., в наибольшей степени эти недостатки воплотились в творчестве Бердяева, оду­шевленного «интеллигентским пафосом бунта против действительности». Хотя П. высоко ценил апологию сво­боды у Бердяева, тем не менее к его творчеству в целом относился скорее отрицательно. Идея свободы при от­талкивании от мира и исторического опыта церкви вырождается, считал он, в «метафизическое барство, эс­хатологический анархизм и романтический нигилизм». При последовательном рассмотрении этой идеи Бердяев, по его мнению, приходит к мистицизму, в к-ром обнару­живается «неорганическое всесмесительство» (Я. Бёме, Ф. Ницше, М. Штирнер и др.), а не следование опыту пра­вославной святоотеческой традиции. П. полагал также, что для проповедника свободы, каким предстал Бердяев в об­щественном мнении, его «коммунизанство» и «совети-занство» недопустимы. Противоположным Бердяеву по­люсом рус. мысли П. считал творчество Ильина и Струве, к-рых он рассматривает как выразителей либерального консерватизма, «одинаково любивших начало свободы и начало власти и правового порядка, творческой инициа­тивы и исторической преемственности». Для него Ильин предстает прежде всего идеологом просвещенной монар­хии, религиозно и национально возрожденной России, ав­тором кн. «О сопротивлении злу силою», т. е. активным борцом с коммунизмом и советской властью. По тем же причинам П. привлекало творчество Струве (см.: Иван Александрович Ильин. Жизнь, труды, мировоззрение: Сб. статей. Tenafly, N. Y., 1989; П. Б. Струве как политический мыслитель. Лондон (Канада), 1981).