Русская Философия. Энциклопедия

С о ч.: Соч. М., 1934.

Л и т.: Кизеветтер А. А. Из истории русского либерализма. Иван Петрович Пнин // Кизеветтер А. А. Исторические очер­ки. М., 1912; Орлов В. Н. Русские просветители 1790-годов. 2-е изд. М., 1953.

И. Е. Задорожнюк

ПОБЕДОНОСЦЕВ Константин Петрович (21.05(2.06). 1827 Москва - 10(23).03.1907, Петербург) - социолог, право­вед, политический деятель, публицист. Сын проф. словес ности Московского ун-та, внук священника. Получ; образование в училище правоведения, по окончании к-рого в 1846 г. поступил на службу в московские депар­таменты Сената. С 1860 по 1865 г. вел преподавательскую и научную деятельность в Московском ун-те по кафедре гражданского права. В это же время являлся преподавате­лем законоведения великих князей, в т. ч. и будущего им ператора Александра III. В 1865 г. - член консультации министерства юстиции, с 1872 г. - Государственного со­вета. С 1880 по 1905 г. - обер-прокурор Синода, оказывал значительное влияние на политическую и духовную жизнь государства. Являлся автором Манифеста от 29 апреля 1881 г. об укреплении самодержавия. Учредил «Священ ную дружину», ставившую себе целью бороться с р люционным движением. В религиозных вопросах отстаи вал господствующее положение православия, недопус тимость равноправия церквей в России, выступал про­тив отделения церкви от государства. Особое внимание уделял распространению церковно-приходских школ. Значительная часть литературного наследия П., глуб( убежденного государственника-охранителя, посвящена критике нигилизма и либерализма, обличению безверия интеллигенции, что связано, по его мнению, с влияни­ем отвлеченного рационализма Запада, породившего «дикое варварство и анархию в Европе». Коренным роком западноевропейской мысли П. считал веру в «ис­конное совершенство человеческой природы», способ­ствующую формированию людей «в чрезмерных ожи­даниях, происходящих от чрезмерного самолюбия и чрезмерно, искусственно образовавшихся потребнос­тей» (Московский сборник. М., 1896. С. 92). Из этой посылки выводились ложные, с его т. зр., догматы сво­боды, равенства, большинства голосов, права на восста­ние против власти и др. В действительности, утверждал он, человек, попадающий во власть своих природньи наклонностей, стремится ими злоупотребить, отрицая воздействие воспитывающего и направляющего начала Слепая вера в совершенство человеческой природы ве­дет, считал П., к росту авторитета парламентаризма и идеи народовластия. На первый взгляд, отмечал он, ка­жется разумным, чтобы сам народ выбирал своих прави­телей, на деле же парламентские идеалы оказываются «ве­ликой ложью нашего времени». «Ясность сознания до­ступна лишь немногим умам... а масса, как всегда и по­всюду, состояла и состоит из толпы - «vulgus», и ее пред­ставления по необходимости будут «вульгарные» (Там же. С. 43). Реальная жизнь выворачивает наизнанку дек­ларируемые демократией принципы. По теории народ­ные представители должны иметь в виду лишь народное благо, на деле главным для них оказывается «преимуще­ственно личное благо и друзей своих». По его мнению, парламентская система превращает голый материаль­ный интерес в основу политического процесса. Подлин­но нравственный, способный к бескорыстному служе­нию человек, писал П., не пойдет воспевать себе хвалу на выборных собраниях, а будет бескорыстно служить на своем месте, в тесном кругу единомышленников. Пробным камнем, обнаруживающим неистинность и непрактичность парламентской формы правления, он считал национальную проблему. Именно демократия, по его мнению, превратила национализм в раздражаю­щий и дестабилизирующий об-во фактор. «Каждое пле­мя из своей местности высылает представителей - не государственной и народной идеи, но представителей племенных инстинктов, племенного раздражения, пле­менной ненависти - и к господствующему племени, и к другим племенам» (Там же. С. 47). Духу парламента­ризма, паразитирующему на «неверном и случайном», превращающему жизнь в игру, где каждый стремится «успеть сорвать свой куш», П. противопоставлял силу традиции, вышедшей из самой жизни и освященной ав­торитетом истории; православную веру, стоящую выше всяких теоретических формул и выводов разума. Он счи­тал, что простой народ, благодаря своему бессознатель­ному чувству к истине, создает свою историю-легенду, «в которой он чует абсолютную глубокую истину». Как монархист он видел свой историософский идеал в мед­ленном, постепенном эволюционном развитии об-ва, мирном органическом движении, не прерываемом ни­какими насильственными катаклизмами. Крепкая семья и патронирующая роль государства по отношению к больным, слабым и непредусмотрительным должны были выступать, с его т. зр., гарантом стабильности. Рас­пространение образования, по П., не должно сводиться к механическому усвоению нек-рой суммы знания и формированию одной привычки логически мыслить, ибо «жизнь не должна попадать в рабство к отвлеченным формулам логического мышления». Его роль прежде всего воспитательная - приобщение к таким вечным цен­ностям, как Бог, Отечество, родители (семья). Все это, вместе взятое, образует в человеке совесть и дает ему нравственную силу для того, чтобы выдержать борьбу «с дурными внушениями и соблазнами мысли». Среди критиков П. были В. С. Соловьев, Толстой и др., неодобрительно расценивавшие его стремление решать большинство вопросов путем принуждения. Вместе с чем Достоевский, К. Н. Леонтьев и др. высказывали ему свое расположение. П. считал, что процесс демократи­зации в стране несет в себе опасность, способную стать гибельной для России как государственного, хозяйствен­ного и культурного организма.