Русская Философия. Энциклопедия

С о ч.: Литературная критика. Эстетика. М, 1972; О совре­менном направлении изящных искусств; Лекции по археологии; Лекции по теории изящных искусств // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. М., 1974.

Лит.: Ростиславов Д. И. Записки о Надеждине // Русская старина. 1894. № 6; Козмин Н. К. Николай Иванович Надеждин: Жизнь и научно-литературная деятельность, 1804-1836. Спб., 1912; Жегалкина Е. П. Надеждин - критик Пушкина // Учен. зап. Московского педагогического ин-та им. Н. К. Круп­ской. М., 1958. Т. 166, вып. 4; Каменский 3. А. Н. И. Надеждин. М., 1984.

Г. А. Ваганова

НАРОДНИЧЕСТВО - 1) общественное движение после­дней трети XIX - нач. XX в.; 2) особое явление рус. куль­туры; 3) идеология, составившая комплекс экономичес­ких, политических, социалистических, философско-социологических теорий самобытности рус. пути общест­венного развития. Н. прошло путь от кружков до сплоченных объединений революционных разночинцев («Народная воля»), в XX в. воплотилось в наиболее мас­совую в России демократическую партию социалистов-революционеров, а также партию народных социалистов, сохранило свое влияние и после октября 1917 г. в дея­тельности анархистов и кооперативных движениях. Оно нашло отражение в произв. художественной литерату­ры (Г. И.Успенский, П. В. Засодимский, Н. Е. Каронин, Н. Н. Златовратский, отчасти Толстой), в исторической, экономической, этнографической науке (В. И. Семевский, Щапов, Воронцов, Н. Ф. Даниельсон, И. А. Худяков, Д. А. Клеменц, В. Г. Богораз). Моральный пафос Н. с его тео­рией долга интеллигенции перед народом (Лавров) фор­мировал осн. черты идейного облика рус. демократичес­ки настроенного образованного об-ва. Идейные источ­ники Н. включают широкий круг произв. европейской (О. Конт, Г. Спенсер, Дж. С. Милль, П. Ж. Прудон, Л. Фей­ербах, Гегель, младогегельянство, И. Кант и др.) и рус. мысли (декабристы, Белинский, Герцен, Огарев, Чер­нышевский, Добролюбов, Писарев и др.). Особым тео­ретическим источником для Н. 70-80-х гг. был марксизм, к-рый воспринимался наряду с др. социалистическими, научными и философскими теориями, включая лассаль­янство, позитивизм, дарвинизм. В свою очередь и К. Маркс активно использовал в последнее десятилетие своей жиз­ни Н. как важный источник для изучения экономики докапиталистических об-в. Плеханов, проделавший эво­люцию от Н. к марксизму, отмечал, гл. обр., лишь сла­бости и недостатки теоретиков Н. Отношение Ленина к Н. было гибким и включало наряду с критикой либерализма Н. 90-х гг. более позднее признание революционных зас­луг «старого Н.», а в послеоктябрьский период также ин­терес к теории кооперации Н. Влияние Н. обнаруживает­ся в раннем творчестве Бердяева, сказывается в жанро­вой специфике соч. на темы об общине, роли личности и критической мысли в истории, о соотношении рус. и зап. путей развития об-ва и т. п. Влияние Н. имело место и в позитивном (как непосредственное развитие Н.), и в негативном аспектах (как полемика с Н. и его «преодоле­ние»). В последнем смысле без анализа Н. не могут быть поняты такие темы, как «Маркс в России», «богоиска­тельство», «новое религиозное сознание», а также глав­ные «манифесты» рус. идеализма нач. XX в. - «Пробле­мы идеализма», «Вехи», «Из глубины». Нек-рые мотивы народнического понимания России были использованы евразийством: экономическая самобытность, общинный, антииндивидуалистический, артельный строй жизни, этногеографическое своеобразие. Начало оформлению доктрины Н. было положено работами Лаврова «Исто­рические письма» (1868-1869) и Михайловского «Что та­кое прогресс?» (1869). Здесь проявилась приверженность к социологической, философско-исторической, нрав­ственной проблематике в отличие от Чернышевского и шестидесятников, к-рые подчеркивали мировоззренчес­кий приоритет естественных наук. Лавров и Михайловс­кий отрицали возможность объективной интерпретации истории и на основе субъективного метода подчерки­вали необходимость выдвижения личностного, мораль­но-ценностного критерия оценки исторических фактов. Так, общественный прогресс, с их т. зр., не может быть понят как подведение исторических процессов под нек-рый общий принцип, объясняющий ход событий наподо­бие действия неумолимых законов природы. Прогресс есть «развитие личности» и «воплощение в обществен­ных формах истины и справедливости» (Лавров). Он не равнозначен биологической эволюции, где наиболее дос­тупным критерием совершенства является усложнение организации и дифференциация. Михайловский в проти­воположность Спенсеру определяет прогресс не как на­ращивание социальной разнородности (достигающееся в основном через рост общественного разделения труда), а как движение к социальной однородности. Это состоя­ние гармонии общественного целого, выражающееся в объединении его составных элементов, в формировании целостного индивида, достижении общественного блага и справедливости. Методология исследования истории в Н. противоположна объективизму, хотя оно не отрицает возможности (в определенных пределах) использования опыта, наблюдения, индукции, дедукции и др. объектив­ных методов. Своеобразие социального познания, по Лав­рову и Михайловскому, в том, что общественные явления изучают ученые как конкретные личности, обладающие определенными представлениями о добре и зле, желатель­ном и нежелательном. Социальные науки, при таком тол­ковании, приобретают характер аксиологических дисцип­лин (см. Аксиология). Остается лишь очистить их от «дур­ного» субъективизма, произвола суждений и оценок и должным, критическим образом отобрать положитель­ное, отвергнув все отрицательное. Сфера положительно­го, по Михайловскому, охватывает идеалы социальной справедливости (солидарности), а вторая сфера - «идо­лы» и предубеждения, порожденные незнанием совр. науки. Постоянное отстаивание первенства ценности над фактом, приоритет морально должного перед сущим в сфере социального относится к числу оригинальных достижений Лаврова и Михайловского, к-рые одними из первых поняли, что вся социальная наука должна быть построена на примате личности. Эта черта Н. была выра­жена в учении Лаврова о критически мыслящих личнос­тях и в теории «борьбы за индивидуальность» Михай­ловского. Особый резонанс в рус. философии получило учение Михайловского о «правде-истине» и «правде-справедливости», к-рое рядом рус. и зап. авторов интер­претировалось как доказательство своеобразия как Н., так и рус. философии в целом (напр., Бердяев). Михайловс­кий, однако, не стремился доказать к.-л. уникальность рус. мышления со ссылкой на особое слово «правда». Он, ско­рее, лишь стремился подыскать наиболее образную фор­му для выражения того синтетического, научно-ценност­ного понимания мира, к-рое более всего должно импо­нировать всякому, а не только рус. человеку, привержен­ному свободе и научной истине. Он обращал внимание на использование не только рус, но и европейской, а так­же античной культурой понятий, схватывающих близость истины и справедливости. Н. не обладало единой фило­софской программой. Взгляды его ведущих представите­лей отражали связь с различными традициями рус. мыс­ли, а также принадлежность к трем направлениям рево­люционного Н. - пропагандистскому (Лавров), анархист­скому (М. А. Бакунин), заговорщическому (Ткачев). Лавров и Михайловский в целом придерживались пози­тивистской ориентации. Бакунин, прежде чем стать мате­риалистом в собственно народнический, анархистский период своей деятельности (с сер. 60-х гг.), проделал слож­ную философскую эволюцию, сменив увлечения Геге­лем, левогегельянством и Фейербахом. Он явился созда­телем едва ли не самой яркой в России концепции атеиз­ма, основанной на материалистическом отрицании рели­гии и церкви, по его мнению, наиболее враждебных человеческой свободе порождений государственного гне­та: «Если Бог есть, человек - раб. А человек может и дол­жен быть свободным. Следовательно, Бог не существу­ет». Для Бакунина характерно не указание на противопо­ложность науки и религии (как для большинства европей­ских сторонников атеизма), но подчеркивание оппозиции «реальная и непосредственная жизнь и религия» или «бо­жественный призрак и действительный мир». Ложность религии, по его мнению, заключается гл. обр. в том, что она пытается подчинить воле божества стихийный поток жизни, не укладывающийся ни в рамки законодателей науки, ни в предустановления Верховного существа. Ба­кунин, прошедший до увлечения анархизмом основательную школу нем. философии, не принимал, конечно, ре­лигиозную метафизику за сознательный обман или изна­чально ложную ветвь познания. Напротив, он считал, что теология и метафизика являются ступенями человечес­кого разумения, исторически необходимыми этапами абстракции, «отвлечения», к-рые вели «неминуемо к Вер­ховному Существу, к Богу, к Ничто». Однако по мере ос­воения «живой действительности», осознания «полноты бытия» и самого себя человек неминуемо приходит к по­ниманию не сверхъестественного, а естественного хода