Русская Философия. Энциклопедия

Соч.: Что такое свобода? Пг., 1917; О путях к Возрождению // Свободные голоса. 1918. № 1; Принудительный труд как сред­ство перевоспитания // Соловецкие острова. 1929. № 3/4. С. 45-47; Слово - символ // Минувшее: Исторический альманах. Па­риж, 1982. Т. 6 (2-е изд. - М., 1992); Философские сочинения. Париж, 1982; Религиозный смысл мессианизма; Петербургское Религиозно-философское общество // Вопросы философии. 1992. №7.

Лит.: Бердяев Н. Новое религиозное сознание и история // Биржевые ведомости. 1916. 18 ноября; Об Александре Мейе-ре // Вестник РХД. Париж, 1990. № 159; Анциферов Н. П. Из дум о былом. М., 1992. С. 323-337; Исупов К. Г. М. Бахтин и А. Мейер // М. М. Бахтин и философская культура XX в. Проблемы бахтинологии. Спб., 1991. Вып. 1,ч. 2; Он же. Сло­во как поступок (О философском учении А. Мейера) // Воп­росы философии. 1992. № 7. С. 9У-\02;ЛихачевД. С. Об Алек­сандре Александровиче Мейере // Там же. С. 92-93.

К. Г. Исупов

МЕЙЕР Георгий Андреевич (7( 19).02.1894, Симбирская губ. -7.02.1966, Дьеп, Франция) - публицист, философ и литера­туровед. Род. в семье потомка ливонского рыцаря Мейера фон Зегевольта, перешедшего на службу в России при Иване Грозной, и внучки писателя С. Т. Аксакова. По окончании реального училища М. поступил на филологический ф-т Московского ун-та, но через год оставил его. Гражданс­кую войну М. провел в Белой армии, в 1920 г. эвакуировал­ся в Константинополь. В 1923 г. переехал во Францию и короткое время сотрудничал в журн. «Русская земля», в 1925-1940 гт. стал сотрудником газ. «Возрождение», изда­вавшейся в Париже Я. Б. Струве. В нач. 1950-х гг. неофици­ально возглавлял журн. «Возрождение», но затем из-за иде­ологических разногласий вышел из редакции. В 1959 г. он начинает печататься в журн. «Грани», где появляются от­дельные главы его книги о Достоевском, оставшейся нео­конченной. Литературное наследие М. насчитывает не­сколько десятков публицистических и философских статей и 2 книги, изданные уже посмертно. Кн. «Свет в ночи» (о «Преступлении и наказании»). Опыт медленного чтения». Франкфурт-на-Майне, 1967) посвящена скрупулезному изучению всех главных персонажей и сюжетных линий романа. М. исходит из предпосылки, что «проникнутое мыслью художественное творение - живой духовный орга­низм - через любую его деталь постигается в целом» (с. 18). Осн. идеей романа М. считает мысль, что убивающий себе подобных казним призраками небытия. Он либо должен продолжать грабить и убивать, либо убить самого себя, либо чистосердечно раскаяться и нравственно переродить­ся. Вторая книга М. «У истоков революции» (Франкфурт-на-Майне, 1971) состоит из ряда больших его статей, напи­санных в разные годы. Наиболее интересны: «Достоевс­кий и всероссийская катастрофа», где М. анализирует пуб­лицистику Достоевского и ее соотношение с художественным творчеством писателя; «Дедушка русской революции», в к-рой автор дает критику мировоззрения Милюкова и в лице последнего всех «русско-европейских марксо-демократов, верующих в идею прогресса пуще, чем темный мужик верует в Господа Бога» (с. 105). В неболь­шом «Отрывке», к-рым заканчивается книга, М. формули­рует свое понимание «народа» и «нации» и высказывает негативное отношение к славянофильству. «Нация» и «на­род», считает он, слова, противоположные по смыслу. «Народ» - понятие биологическое, это совокупность все­го населения данной территории, этнографическая масса, не имеющая качественных характеристик. Напротив, «на­ция» состоит из личностей, и, «чем больше индивидуумов похищает нация у народной гущи, одухотворяя их в про­цессе похищения, превращая каждого из них из индивида в человеческую личность, тем крепче в данной стране наци­ональный слой, тем послушнее усмиренная, взнузданная народная толща» (с. 252). Такое понимание нации в XIX в. было свойственно, по мнению М., только К. Н. Леонтьеву и до нек-рой степени Чаадаеву. Только один Леонтьев, последователем к-рого считает себя М., постиг всю сущ­ность имперской идеи, создавшей Россию. Славянофиль­ство же, напротив, «опиралось на бытовое исповедничество, но где быт, там начинается застой бытия, там сни­жается и ущемляется все истинно духовное» (с 253). Насле­дие М. изучено еще очень слабо. Между тем среди эмигрантских публицистов и писателей он занимает от­нюдь не последнее место, хотя и на Западе его популяр­ность не идет ни в какое сравнение с популярностью, напр, Бердяева или Мочулъского.