Русская Философия. Энциклопедия

С о ч.: Воспоминания и критические очерки 1849-1868 гг. Спб., 1877-1881. Т. 1-3; П. В. Анненков и его друзья: Литера­турные воспоминания и переписка 1835-1885 годов. Спб., 1892. Т. 1; К. Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия. М., 1967. С. 127-131, 142-145 (письма Анненкова Марксу); Парижские письма. М., 1983.

Лит.: Рязанов Д. Карл Маркс и русские люди сороковых годов. 2-е изд. Пп, 1919; Пруцков Н. И. «Эстетическая» крити­ка (Боткин, Дружинин, Анненков) // История русской критики. М.; Л., 1958. Т. 1; Егорьев Б. Ф. Борьба эстетических идей в России XIX в. Л., 1982.

В. Ф. Пустарнаков

АНТИНОМИЗМ (от греч. antinomia - противозаконное, противоречие в законе) - диалектическое философство­вание, осн. признаком к-рого является антиномия, т. е. напряженное противостояние противоположных, рассу­дочно несовместимых положений (тезиса и антитезиса). В истории рус. философии А. в наиболее полном виде был присущ воззрениям Флоренского (чаще он употреб­ляет термин «антиномичность») и связан с аритмологией Бугаева и др. основателей Московской философско-математической школы, противопоставивших аналитичес­кому (непрерывному) миросозерцанию теорию прерывных функций и, шире, идею прерывного миросозерцания, способного объяснить случайное, иррациональное, дей­ствия индивидуальности. Аритмология в понимании Фло­ренского живет чувством «надтреснутое™» мира и, воз­можно, указывает на близость конца света. В магистерс­ком соч. «О духовной истине» (1912) он определяет свой метод как метод диалектики в ее широком значении, т. е. как не рассудочное, а живое и жизненное мышление, на­растающий сгусток проникновений, вживаний не спеша­щей определиться мысли в существо предмета. Мир, жизнь, человек и его разум, в понимании Флоренского, греховны, полны реальных «трещин», противоречий, к-рые нельзя «замазывать». Поэтому истина должна быть также противоречива, должна быть «антиномией, и не может не быть таковою». Это значит, что она обязательно утверждает и столь же убедительно и необходимо отри­цает себя и, следовательно, не боится любых опроверже­ний и приобретает с формальной стороны безусловное значение. Таких истин - великое множество, и они явля­ются символами или знаниями об абсолютной Истине. При приближении к Истине (Свету, Богу) «трещины» мира высвечиваются более контрастно, его антиномичность становится все очевиднее и исчезает только в «Горнем Иерусалиме», побежденная единой Истиной. Др. причи­на А. истины, согласно Флоренскому, связана с тем, что познание ее есть духовный подвиг, вера, т. е. «самоотре­шение», самоотрицание (рассудка). Антиномичность сверхрассудочна, поэтому постигаемый очищенным умом с помощью Духа Святого антиномичный догмат, объект веры, с к-рого и начинается спасение человека, является действительной точкой опоры разума. По Фло­ренскому, А. как живое восприятие начинается с Герак­лита Эфесского, прозревшего внутреннюю вражду мира и сверхмирное единство бытия. Далее А. получает свое развитие в учениях элейцев, Платона, Николая Кузанско-го, Канта, Гегеля, Фихте, Шеллинга, Ницше, прагматистов и др. На идее антиномичности построена Библия, осо­бенно «Книга Иова» и послания апостола Павла. Только в словесную форму антиномии - одновременно и «да» и «нет» - облекаются переживания тайн религии. Антиномична и суть христианской веры: любовь Я ведет к само­отвержению, к не-Я и этим приближает к богоподобию. А. присущ всему символизму теодицеи и антроподи­цеи, как ее понимал Флоренский, ибо символ и челове­чен, и сверхчеловечен. Он прозревается повсюду: в язы­ке, в искусстве, в мировоззрении, в строении человека (усийное, т. е. сущностное, и ипостасное начала) и пуль­сациях его жизни, в характеристиках духовного типа лич­ности, в условиях освящения (соединение Божественной и человеческой энергий в молитве, иконе, кресте), в хо­зяйственной деятельности человека, в строении и чередо­вании типов культур и т. д. А. как метод и стиль мышления присущ взглядам Булгакова, что наиболее ярко запечат­лено в его работе «Свет невечерний» (1917). В посмерт­ном труде «Невеста Агнца» (1945) Булгаков прославляет «критический антиномизм» и говорит об антиномии че­ловека («и личен и всечеловечен»), об антиномичности блаженства и мук и т. д. Своеобразным пониманием А. отмечено творчество Франка. В наиболее отчетливом и развернутом виде он проявился в произв. «Непостижи­мое (Онтологическое введение в философию религии)» (1939). Учение об А. Франк разрабатывал под сильным влиянием Николая Кузанского, о к-ром в предисловии к «Непостижимому» говорится: «Он в некотором смысле есть мой единственный учитель философии». Заметное воздействие на понимание Франком антиномии оказал Псевдо-Дионисий Ареопагит с его мыслью о том, что в первопричине бытия нужно утверждать все, что есть в сущем, поскольку она - причина всего, и все отрицать, поскольку она возвышается над всем этим. Непостижи­мое Франк понимает как данную в опыте и неразложи­мую на понятия реальность, самый глубокий слой к-рой есть первооснова и всеединство сущего. Оно основано на «ни то, ни другое», на абсолютном единстве, порожда­ющем многообразие и возвышающемся над последним. Однако непостижимое не только отрешено от всего, но и «все объемлет и вездесуще, оно есть ничего и все». Зна­ние о непостижимом есть «умудренное неведение» («ученое незнание» Николая Кузанского), к-рое выступа­ет как видение «безусловно неразрешимого... антиномиз-ма в существе непостижимого». Подобное видение, со­гласно Франку, невыразимо в словах и в мысли. В нем путем немого соприкосновения, несказанной внутренней охваченности «высшая правда» сама молча говорит о себе и открывает себя во всем своем величии. «Витание» над «антиномией» в ней является, по Франку, «последним ито­гом философского самосознания». Элементы А. можно встретить также в соч. Сковороды (учение о двухслойно-сти бытия, понимание тела человека как одновременного существования тела земного и тела духовного), Герцена (в том, что Зенъковский назвал его «историческим ало­гизмом»), Вышеславцева (антиномия системы и беско­нечности, рациональности и иррациональности как осн. антиномия философии), Эрна и др. рус. философов. У Бердяева, хотя он и выступал с критикой А., тем не менее А. проявлялся в утверждении «свободы в Боге и свободы в человеке», в признании «не только Бога, страдающего, умершего на кресте, но и бога Пана, бога стихии зем­ной», не только культа святости, но и культа творческой гениальности (см.: Смысл творчества. М., 1916). В поле­мике против А. Е. Н. Трубецкой называл его «мистичес­ким алогизмом». В. С. Соловьев, братья Трубецкие, Н. О. Лосский считали, что содержание мистического созер­цания, веры не разделяется на антиномически несовмес­тимые элементы, поэтому оно может быть выражено в форме, свободной от самопротиворечивости.