|
Одновременно Хрущёв всё делал для возвеличения роли своей личности в строительстве коммунизма. Он возглавлял ЦК КПСС и Советское правительство, без конца выступал с новыми инициативами, часто противоречивыми, по переустройству советской государственной и политической системы, созданию, как ему представлялось, элементов коммунистических общественных отношений. В своих речах Хрущёв стремился показать, что именно в период его деятельности началось реальное строительство коммунизма, быстро росло благосостояние трудящихся, что ещё нынешнее поколение советских людей поживёт при коммунизме. Его имя не сходило со страниц газет и журналов, экранов телевидения. Учитывая свой возраст, Хрущёв не ставил вопрос о своей отставке, как это сделал Сталин на съезде партии, а публично заверял, что он ещё полон сил и энергии для дальнейшей работы на высших партийных и государственных должностях. Хрущёв не терпел инакомыслия, не допускал критики в свой адрес, объявляя такие высказывания антипартийными. Дискредитация личности Сталина, особенно о его якобы отрицательной роли в репрессиях 1937-1938 годов, не могла не сказаться на возникновении в среде творческой интеллигенции идей о недостатках советской системы, законности репрессивных мер по отношению к кулачеству, антипартийным группировкам, вообще врагам Советской власти. Появились сочинения писателей, особенно из среды реабилитированных, например, Солженицына, в которых вся советская система характеризовалась как гулаговская (Главное управление лагерей заключённых), где якобы отсутствует свобода слова, что в народе распространено доносительство, что главным органом власти является МГБ, ранее ВЧК, что войну выиграли штрафбатовцы и т. п. Достигнутое в войну и послевоенные годы духовное единство партии и народа в решении сложнейших проблем, хотя и медленно, но под влиянием отрицательной оценки культа личности Сталина, начало ослабевать. Партию ещё никто не критиковал. Но некоторые отрицательные оценки стали проявляться в юмористической форме в виде анекдотов о Хрущёве, о его экстравагантных поступках, скажем, показать американцам «кузькину мать», постучать своим башмаком о трибуну ООН, чтобы призвать слушателей к вниманию и т. п. В период деятельности Сталина анекдотов о нём не существовало. Правда, после войны появились анекдоты о переговорах Черчилля, Рузвельта и Сталина, где Сталин всегда выглядел победителем. Например: в перерыве от заседаний Ялтинской конференции Черчилль взял гитару и начал бренчать: «Берлин мой! Берлин мой! Берлин мой!»; Рузвельт на мандолине вторил: «Пополам! Пополам! Пополам!», а Сталин – на баяне басовым аккордом: «Не отдам! Не отдам! Не отдам!» О Хрущёве же в народе ходило столько анекдотов, показывающих его смешным, сколько ни об одном правителе при жизни не рассказывалось. — 99 —
|